13.01.2022 Обновлено 19.07.2024
Книга Голые деньги Чарльз Уилан (2017) Глава 13
Глава тринадцатая. Голые деньги Чарльз Уилан
Глава 13. Будущее денег
Итальянский Язык >> здесь <<
Кто знает, какими будут деньги будущего? Может, ими станут компьютерные байты? [Milton Friedman, Money Mischief: Episodes in Monetary History (New York: Harcourt Brace & Company, 1994), xii.]
Милтон Фридман, 1994 год
Существует много способов получить деньги: вы можете их заработать, найти на улице, подделать, украсть. А если вы Сатоши Накамото, сверхталантливый компьютерщик-кодировщик, то можете их изобрести. Именно это и сделал Сатоши 3 января 2009 года, ударив по клавише клавиатуры и создав новую валюту под названием «биткоин». Но там были только биты, и никаких коинов [От англ. coin — монета. Прим. перев.]. Ни бумаги, ни меди, ни серебра — только 31 тысяча строк кода и объявление в интернете [Joshua Davis, «The Crypto-Currency», New Yorker, October 10, 2011.].
Дэвис Джошуа, The New Yorker, 2011 год
Можно ли считать биткоин деньгами?
Как ни парадоксально, чтобы ответить на этот вопрос, устремленный в будущее, нам придется заглянуть в прошлое, в XIX век. Остров Яп в Тихом океане прославился после того, как европейские исследователи обнаружили на нем гигантские каменные деньги. В том, что островитяне создали собственное средство обращения, ничего уникального нет: это типичный сюжет в любой цивилизации. Вполне ожидаемо, что относительно изолированное общество придумает деньги, которые будут успешно удовлетворять его внутренние потребности — точно так же, как скумбрия в современной американской тюрьме или вампум в колониальной Америке. Но уникальность денег с острова Яп в ином — в их размере: они очень большие. Точнее говоря, островитяне при заключении важных торговых сделок используют огромные диски известняка с отверстиями посередине, именуемые раи. Самые большие и ценные кругляши могут достигать более трех метров в диаметре и весить сотни килограммов. Эти гигантские раи при необходимости перемещаются с места на место целыми группами сильных мужчин, которые тащат «денежку» на шесте, продетом в отверстие в центре [В настоящее время законным платежным средством на острове Яп и в других островных государствах Микронезии является доллар США, но для некоторых целей до сих пор используются раи. См. Michael F. Bryan, Island Money, Federal Reserve Bank of Cleveland Commentary, 2004, February 1.].
Интересно, что камень, используемый для изготовления раи, родом не с Япа. Известняк добывали на архипелаге Палау — более чем в четырехстах километрах от острова — и привозили на каноэ или плоту, а позже на кораблях. Немалые расходы на производство таких камней — их добыча, придание нужной формы и транспортировка — способствовали формированию дефицита, необходимого для любого товара, выполняющего функцию денег. Мы слышали разные версии этой истории. В сущности, изумление по поводу того, что люди на острове в Тихом океане используют огромные круглые камни в качестве валюты в то время, когда мы сами охотно принимаем в этом качестве клочки бумаги с подобием портрета Бенджамина Франклина, мягко говоря, сродни проявлению культурного высокомерия. Конечно, для перемещения стодолларовой купюры не требуется звать сильных мужиков, зато раи намного труднее подделать, чем доллар. При всем этом один-единственный любопытный инцидент с участием одного-единственного раи позволяет с удивительной точностью понять будущее денег.
Более ста лет назад лодка, перевозящая один большой раи на остров Яп, попала в шторм, и ценный камень затерялся в глубинах океана. Тем не менее именно этот камень продолжал выполнять на Япе роль денег. На первый взгляд ерунда какая-то. Если ваш кошелек упал в люк, вы не можете зайти в Starbucks и купить кофе на доллары, угодившие в недра системы очистки воды, каким бы убедительным ни был рассказ о постигшем вас несчастье. Но чем больше думаешь о роли раи в содействии торговым транзакциям, тем больше смысла находишь в том, что камень, лежащий на дне океана, отлично для этого подходит. По сути, в этом есть смысл, хотя для его понимания нам и придется отправиться в небольшое интеллектуальное путешествие.
Давайте начнем с того, что раи использовались в первую очередь для крупных сделок и как средство накопления, то есть скорее как ювелирные изделия, нежели как стодолларовая купюра. Поскольку раи были разных размеров и, следовательно, разной стоимости, на роль меры стоимости они не слишком подходили. Цены на острове обычно указывались в корзинах распространенных продовольственных культур, таких, например, как таро. (Ученые пока не пришли к согласию насчет того, можно ли считать раи деньгами в формальном смысле этого слова.) А теперь представьте гигантский раи, лежащий на газоне перед вашим домом до тех пор, пока кто-то из ваших детей не поступит в колледж: тогда вы отдадите свой раи Университету острова Яп в счет оплаты за учебу. (Я не знаю, есть ли такой университет, но его логотип отлично смотрелся бы на футболках для вундеркиндов в сфере кредитно-денежной политики.) Как бы там ни было, владельцем раи становится университет, и, когда он нанимает эксперта-суперзвезду в области монетарной политики, камень может достаться ему в качестве оплаты за труд. И вот тут начинается самое интересное: раи-то по-прежнему лежит на вашем дворе. Его собственники меняются, но камень остается на месте, что, безусловно, имеет смысл, если денежка весит сотни килограммов. «Вовлеченным в обмен сторонам достаточно лишь договориться о том, что покупательная способность передана от одного лица другому», — объясняет Майкл Брайан, экономист ФРС, который изучал валюту острова Яп [Michael Bryan, «Island Money», Federal Reserve Bank of Cleveland Commentary, February 1, 2004.]. Этот процесс, по сути, напоминает передачу права собственности на автомобиль. Структура собственности явно меняется, независимо от того, на чьей именно стоянке припарковано авто.
Остров Яп и его каменную валюту обычно преподносят как некую диковинку. На самом же деле, если взглянуть на роль денег шире, все, что я только что описал, имеет универсальный смысл. В одних культурах людей привлекают большие, круглые камни, в других — золото и серебро. Каждый из этих природных ресурсов дефицитен и отлично подходит как средство накопления. Тот факт, что раи меняет собственника без физического перемещения, не должен казаться чем-то загадочным и удивительным. Оказывается, это характерная особенность любой современной банковской системы. Как указывает Брайан, «большинство долларовых сделок в ходе обычного рабочего дня происходят без передачи материальных ценностей. Для электронных платежей, на которые сегодня приходится львиная доля стоимости всех сделок в долларах, требуется только корректировка баланса банков, проведших транзакцию». При золотом стандарте люди тоже не обменивались слитками золота. Драгоценный металл хранился в банковском сейфе, а чтобы отследить того, кто имеет право предъявлять на него требования (даже если он этого никогда и не делал), использовались бумажные сертификаты. На международном уровне страны оплачивали долги, передавая друг другу золото, но даже тогда значительная часть его мировых запасов оставалась лежать в гигантском хранилище под Федеральным резервным банком Нью-Йорка. По сей день в хранилище лежит золото от имени многих стран. Точное число стран, хранящих там золото, засекречено, и, несмотря на все мои усилия, банк не дал мне даже намека, какие это страны и сколько их. Когда государства рассчитывались друг с другом, золото просто перекочевывало из одной комнаты хранилища в другую. На самом деле оно выполняло функцию инструмента учета, не более и не менее практичного, чем огромный круглый камень, лежащий в вашем дворе.
Возможно, вы помните слова из главы 7, обычно приписываемые Уоррену Баффетту: «[Золото] извлекают из земных недр в Африке или в других местах. Потом мы его переплавляем, а затем выкапываем другую яму, зарываем металл снова и платим людям, чтобы они его охраняли. У золота нет никакой полезности. Любой марсианин, глядя на подобные действия со своей планеты, в недоумении почесывает затылок» [«Gold Gets Dug Out of the Ground», Quote Investigator, May 25, 2013, https://quoteinvestigator.com/2013/05/25/bury-gold/.]. Эта мысль Баффетта подводит нас к концу нашего короткого интеллектуального путешествия с таким вопросом: если золото никогда не покидает стен хранилищ Федерального резервного банка Нью-Йорка, но все равно выполняет функцию содействия торговле посредством передачи прав собственности, чем оно отличается от раи, лежащего на дне океана?
Да ничем. Когда раи затерялся в океанских глубинах, островитяне просто договорились о его размере, стоимости и праве собственности. Когда все это известно, и все стороны с этим согласны, то какая разница, где лежит раи: у вас во дворе, на дне Тихого океана или в хранилище под Федеральным резервным банком Нью-Йорка? Цель этого камня — просто где-нибудь находиться (где угодно) и отслеживать состояние кредита-дебета по мере того, как люди на острове Яп обмениваются разными имеющими стоимость товарами, так же, как это делается с помощью банковского гроссбуха или фишек в казино. Тут важна информация, а не камень, бухгалтерская книга или фишки. Как объясняет Майкл Брайан, «камни на Япе служат для запоминания, кто из островитян что продал или купил». Чрезмерно сосредоточившись на странных объектах, используемых людьми в качестве денег, мы можем упустить из виду их более важную задачу — контроль того, кто кого обеспечил товаром или услугой.
Представьте себе некую общину, где совместно выполняются определенные базовые задачи: сгребание листьев, воспитание детей, нелегальное производство алкоголя и другое. Если стоимость часа труда четко согласована — например, час работы няни стоит столько же, сколько час варения самогона, — то деньги теоретически не нужны. Отработанное время можно отслеживать с помощью, скажем, гигантской электронной таблицы Excel, а отстающим периодически напоминать, что они задолжали обществу некоторое количество работы. Но по мере дальнейшего разрастания общины или разной стоимости работ эта таблица непременно превратилась бы в полный хаос. (Я в течение часа сгребал листья на вашем газоне. Вы тридцать минут консультировали семейные пары, но консультирование стоит в 1,75 раза дороже сгребания листьев — и так далее.) Деньги позволяют децентрализовать бухгалтерский учет. Вместо того чтобы пытаться свести воедино все, что мы друг другу должны, и представить это в виде гигантской электронной таблицы, проводя торговые операции, мы обмениваемся определенными объектами-символами (токенами). А в качестве бонуса нам не приходится напоминать отстающим, что они получают от общества больше, чем отдают: просто в определенный момент токены у них закончатся. Движение денег через общину из нашего примера — это косвенная регистрация передачи стоимости, то есть просто более удобная версия смены имени на каменном раи или ведения бухгалтерской книги. Брайан пишет: «Некоторые люди, в том числе философ XVII века Джон Локк, утверждают, что деньги — не что иное, как коммуникационное устройство, выполняющее функцию социальной памяти об участии сторон в производстве и потреблении».
Итак, деньги — это память. Звучит потрясающе — жаль, что не я это придумал. В 1996 году тогдашний президент Федерального резервного банка Миннеаполиса Нараяна Кочерлакота написал докладную записку под названием «Деньги — это память». Кочерлакота указывал на то, что все, чего можно достичь с помощью денег с точки зрения эффективных хозяйственных операций, теоретически может быть выполнено с помощью памяти — или, выражаясь менее поэтичным языком, благодаря очень хорошему учету. Заметьте, Кочерлакота написал это задолго до появления биткоина, но точно предсказал его суть. Он отмечал, что использование кредитных карт устойчиво растет — не из-за изменений законодательства или практик краткосрочной задолженности, а потому, что это существенно снижает затраты на хранение информации и доступ к ней. Кочерлакота поясняет, что «подобно самим деньгам кредитные карты представляют собой в основном мнемонические устройства» [Narayana R. Kocherlakota, «Money Is Memory», Federal Reserve Bank of Minneapolis, Research Department Staff Report 218, October 1996.]. Как, безусловно, и раи, лежащий на дне океана. А еще Кочерлакота перефразировал знаменитый афоризм Милтона Фридмана: «Деньги — всегда и везде мнемоническое явление» [Narayana R. Kocherlakota, «The Technological Role of Fiat Money», Quarterly Review, Federal Reserve Bank of Minneapolis, Summer 1998.].
И это как раз та точка, в которой прошлое сходится с будущим. Если деньги — средство учета, или «память», то биткоин, электронная валюта, генерируемая с помощью компьютерного кода, не слишком сильно отличается от каменного раи. Каждый из них представляет собой устройство для учета. Любопытное совпадение: и раи, и биткоин «добывают» — первый в каменных карьерах, а второй с помощью сложных компьютерных алгоритмов. Существует веская причина, по которой экономист ФРС начал писать о каменных деньгах с острова Яп. В 2004 году, за несколько лет до появления биткоина, Майкл Брайан связал воедино товарные, фидуциарные (бумажные, эмитируемые государством и не имеющие внутренней стоимости) и будущие деньги. Он рассуждал так: «Фидуциарные деньги могут отслеживать транзакции так же эффективно, как товарные, и экономить при этом на производственных расходах и затратах на хранение. По сути, глядя на ситуацию с этой точки зрения, можно смело предсказать будущее, в котором все сделки проводятся вообще без издержек и мгновенно регистрируются для всеобщего обозрения, что делает концепцию денег, по крайней мере как физической конструкции, устаревшей».
Так вот, это будущее уже наступило. Нараяна Кочерлакота писал в своей статье, посвященной деньгам как памяти: «Если функцию денег можно заменить идеальными записями отображения процесса сделок, то единственная их технологическая роль заключается в обеспечении этих записей». И биткоин отлично справляется с этой ролью. Он, по сути, представляет собой децентрализованную бухгалтерскую книгу, позволяющую участникам торговых операций передавать биткоины в электронном виде в любую точку мира: как Western Union, только быстрее, дешевле, анонимно и с использованием вместо долларов новой меры стоимости — биткоина. Такая запись отображения процесса стала возможной благодаря появлению интернета, достижениям в сфере программирования, эффективной криптографии и готовности предпринимателей, спекулянтов, либертарианцев и прочих участников рынка обменивать деньги, имеющие юридическую поддержку правительства, на электронную валюту, такой поддержкой не пользующуюся.
Если биткоин кажется чем-то из области научной фантастики, то история его создания больше похожа на детективный роман. Некий программист, назвавший себя Сатоши Накамото, представил миру биткоин в 2008 году. Может, это его (или ее) реальное имя, а может, и нет [Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, что я Сатоши Накамото.]. Накамото иногда общается с другими программистами в сети. Возможно, «Накамото» — псевдоним целой группы людей. До сих пор никто не заявил права на это имя. Как бы там ни было, мужчина (или женщина, или группа людей) под именем Накамото написал компьютерную программу, которая позволяет любому человеку, вошедшему в сеть, зарабатывать биткоины благодаря решению сложных математических задач. Пользователей, которые этим занимаются, называют майнерами. Как в случае с добычей (майнингом) реальных природных богатств, чем больше ресурсов брошено на решение задачи, тем продуктивнее оно, скорее всего, будет. Майнеры биткоинов вознаграждаются за решение сложных комплексных задач. Проще говоря, программа для генерирования биткоинов как бы произвольно выбирает выигрышные числа в диапазоне от единицы до бесконечности. Майнеры ищут эти числа с помощью своих компьютеров. Чем мощнее компьютер и сложнее поиск, тем больше чисел программа способна просеивать одновременно, повышая шансы майнера найти нужное. А когда компьютер решает задачу, это фактически электронный эквивалент обнаружения крупиц золота: награда составляет 25 биткоинов. Оригинальная программа написана так, чтобы каждые десять минут обнаруживалось в среднем 50 монет, причем скорость обнаружения должна снижаться наполовину каждые четыре года [Noam Cohen, «Bubble or No, This Virtual Currency Is a Lot of Coin in Any Realm», New York Times, April 8, 2013.]. На момент написания этих строк в обращении находится примерно 12 миллионов биткоинов. Ожидается, что впоследствии будет добавлено еще только 9 миллионов. Этим обещанием фиксированного предложения, не зависящим от государства и центральных банков, частично объясняется привлекательность криптовалюты. Биткоин, по сути, электронное золото.
Электронная валютная система биткоинов полностью децентрализована. Майнерами становятся вполне нормальные люди, которые решили посвятить свое время и компьютерные мощности работе в программе для майнинга биткоинов — так же, как когда-то американцы ехали на Запад во времена золотой лихорадки. Однажды я встречался с группой учеников одной из самых престижных частных подготовительных школ, которые на протяжении всего обеда только и говорили о том, как они занимаются майнингом биткоинов. Понятно, что, как в случае с золотом или алмазами, перспектива быстрого обогащения довольно скоро привлекла крупные компании с более глубокими карманами и сложными инструментами поиска. Как поясняла в 2013 году Wall Street Journal, «себестоимость майнинга — это отраслевой жаргонизм для инвестиций в сложные технологии, необходимые для создания биткоинов, — неуклонно растет по мере того, как все новые компании и отдельные люди вступают в эту гонку и стараются собрать все более мощные компьютеры для выхода на этот рынок» [Robin Sidel, «Race to Mine Bitcoin Gathers Steam», Wall Street Journal, November 6, 2013.]. Я подозреваю, что упомянутые мной ученики подготовительной школы — биткоиновский эквивалент золотоискателей с ослами, кирками и лопатами — не слишком преуспели на этой ниве. В одном из недавних новостных выпусков майнинг биткоинов в Исландии описывался так: «Более сотни серебряных жужжащих компьютеров, каждый из которых стоит в запертом шкафу и охлаждается мощными потоками холодного воздуха, поступающего из вентиляционных отверстий в полу». Затраты на все более мощную компьютерную технику и электричество, необходимое для ее работы, в сочетании с обещанным уменьшением предложения биткоинов в будущем не может не привести к снижению доходности этого процесса — опять-таки все как в реальной золотодобыче. Описанные выше производственные мощности по майнингу биткоинов появились именно в Исландии, чтобы можно было воспользоваться преимуществами относительно дешевой геотермальной и гидроэлектрической энергии [Nathaniel Popper, «Into the Bitcoin Mines», New York Times, December 22, 2013.]. Ну а если у вас нет суперкомпьютеров и доступа к дешевой электроэнергии, самый простой способ приобрести биткоины — купить их на бирже за доллары, точно так же, как евро, когда собираетесь в отпуск во Францию.
Важнейшим аспектом всей этой системы является то, что любой компьютер, запустивший программу для майнинга биткоинов, становится частью одноранговой сети, которая ведет постоянно обновляемый журнал регистрации того, кто и каким биткоином владеет. Это цена, которую человек платит за право быть майнером. Децентрализованная регистрация владения биткоинами известна как «цепочка блоков» (блокчейн) — это электронная бухгалтерская книга, возможность использования которой экономисты ранее рассматривали только в теории. Когда одна сторона хочет отправить кому-то биткоины, сетевые компьютеры проверяют свои журналы, чтобы убедиться, что предлагающее их лицо действительно их собственник. А еще человек, передающий биткоины, должен предоставить частный ключ, подтверждающий его согласие на транзакцию. Джошуа Дэвис из New Yorker кратко описал этот процесс следующим образом: «Программное обеспечение для обмена биткоинами шифрует каждую транзакцию — отправитель и принимающий идентифицируются только как строка чисел, — но публичная информация о движении каждой монеты доступна для всей сети. Покупатели и продавцы остаются анонимными, но каждый может видеть, что монета перешла от А к Б, а код Накамото не позволяет никому потратить эту же монету еще раз» [Joshua Davis, «The Crypto-Currency».].
Таким образом, каждая транзакция требует как открытого шифровального ключа — проверки сетью, что человек действительно владеет биткоинами, — так и частного (секретного), подтверждающего, что человек одобряет сделку. Этот процесс можно считать электронным эквивалентом открытия банковской ячейки, который тоже предполагает наличие двух ключей: один находится в банке, другой у владельца ячейки. В случае с биткоинами частный закрытый ключ представляет собой строку чисел, нечто вроде пароля. После биткоин-транзакции каждый компьютер записывает информацию в блокчейн, отражая изменения о владении. Таким образом, всю вычислительную мощность, необходимую для работы этой платежной системы, обеспечивает децентрализованная сеть случайных людей. Экономист Франсуа Вельде в «букваре по биткоинам», опубликованном Федеральным резервным банком Чикаго, писал: «Что, в конце концов, представляет собой эта новая валюта? Список авторизованных транзакций, начиная с создания майнером блока и заканчивая передачей биткоина теперешнему владельцу. Эту валюту можно обменять, потому что у всех потенциальных получателей есть средства для проверки прошлых транзакций и подтверждения новых, и право собственности на биткоины базируется на консенсусе этих сделок» [Fransois R. Velde, «Bitcoin: A Primer», Chicago Fed Letter, Number 317, December 2013.]. Даже противники биткоинов, в число которых, кстати, входят практически все серьезные люди, с которыми я когда-либо обсуждал эту тему, признают ценность данной технологии.
Но зачем вообще кому-то нужны биткоины? Да и любые другие созданные впоследствии криптовалюты (alphacoin, fastcoin, peercoin, namecoin, worldcoin, flycoin, zeuscoin и даже bbqcoin)? [Joe Light, «Bbqcoin? Virtual Money Is Smoking», Wall Street Journal, November 21, 2013.] Я, например, могу создать чарликоины и начать раздавать их людям — родным, соседям, знакомым. Но это вовсе не значит, что кто-то захочет их копить, не говоря уже о том, чтобы принимать в обмен на товары, имеющие реальную ценность, будь то пицца или автомобиль. Биткоины — это же просто строки цифр, которые ты зарабатываешь, решая относительно бессмысленные математические задачи. На бумажных деньгах, если они вдруг полностью потеряют свою стоимость, вы по крайней мере можете что-то писать или использовать их в качестве туалетной бумаги.
Короткий ответ на этот вопрос звучит так: биткоины приобрели стоимость, потому что они ее приобрели. А все началось с того, что смелые и успешные предприниматели, такие как соучредитель Netscape Марк Андриссен и Кэмерон и Тайлер Винклвоссы [Близнецы Винклвоссы сначала прославились участием в создании Facebook, а затем приобрели еще большую известность благодаря появлению их забавных образов в фильме «Социальная сеть».], сделали инвестиции — как в технологии, так и в сами биткоины. Это убедило других людей, что биткоин может стать жизнеспособной электронной валютой или по крайней мере приобрести ценность со временем. Каждый раз, когда стоимость биткоина повышалась, люди убеждались, что владение этими деньгами действительно может принести определенную выгоду, что приводило к дальнейшему росту их стоимости. Одна из самых известных транзакций с биткоинами состоялась в 2010 году, когда пионер-энтузиаст этой криптовалюты Ласло Ханеч опубликовал на биткоин-форуме пост с предложением 10 тысяч биткоинов любому, кто доставит ему две пиццы. Другой фанат биткоинов согласился на сделку и заказал в Papa John’s две пиццы, которые и привезли Ханечу. К 2015 году эти 10 тысяч биткоинов стоили 2,3 миллиона долларов. Теперь энтузиасты криптовалюты 22 мая отмечают годовщину той судьбоносной сделки. Праздник называется День биткоин-пиццы [John Biggs, «Happy Bitcoin Pizza Day», Tech Crunch, May 22, 2015, https://techcrunch.com/2015/05/22/happy-bitcoin-pizza-day/.].
Тем временем некоторые популярные сервисы, такие как OkCupid (онлайн-знакомства) и WordPress (блогинг), начали принимать биткоины в качестве оплаты. А баскетбольная команда LA Clippers продает за эти деньги билеты на свои матчи [Robin Sidel, Michael J. Casey, and Christopher M. Matthews, «Bitcoin’s Boosters Struggle to Shore Up Confidence», Wall Street Journal, April 4, 2014.]. Сегодня это воспринимается скорее как ловкий маркетинговый трюк, нежели как механизм облегчения торговли. Розничные торговцы, как правило, сразу конвертируют свои доходы в биткоинах в доллары через сторонние платежные фирмы [Sydney Ember, «Bitcoin’s Price Falls 12 %, to Lowest Value Since May», New York Times, August 18, 2014.]. В 2014 году Wall Street Journal сообщала, что имение Lake Tahoe было продано за 2739 биткоинов [Candace Jackson, «Sold! To the Bidder with Bitcoin», Wall Street Journal, August 9–10, 2014.]. И это, опять же, воспринимается скорее как исключение, подтверждающее скепсис. Разве кто-то пишет в газете о продаже дома, если он куплен за доллары или евро?
Тот факт, что кто-то может заплатить за пару пицц то, что в итоге станет эквивалентом 2,3 миллиона долларов, — одна из ряда причин, по которым биткоин вряд ли стоит считать очень хорошими деньгами, несмотря на использование действительно на редкость передовых технологий. Актив, стоимость которого непредсказуемо растет и падает, не подходит на роль эффективных денег — электронных или каких-либо иных. Деньги работают лучше всего, когда они поддерживают относительно постоянную покупательную способность. Стив Форбс пишет: «Деньги оптимальны, когда имеют фиксированную стоимость, так же, как торговле лучше всего способствует использование фиксированных мер и весов. Покупая фунтовый гамбургер, вы ожидаете получить 16 унций мяса. В часе 60 минут. В миле 5280 футов. Все эти меры вовсе не плавающие» [Steve Forbes, «Bitcoin: Whatever It Is, It’s Not Money!» Forbes, April 16, 2013.]. Да, забыл сказать, эта колонка Форбса была весьма метко озаглавлена «Биткоин: что бы это ни было, это не деньги!». И я, признаться, готов со Стивом согласиться. Вернувшись к главе 1, напомню, что деньги призваны выполнять три основные функции: служить в качестве меры стоимости и средств накопления и обращения. Биткоин же терпит фиаско на двух из фронтов, а возможно, и на всех трех.
Начнем с того, что биткоин нельзя считать значимой мерой стоимости. Вернемся, например, к упомянутому чуть выше имению Lake Tahoe, приобретенному за 2739 биткоинов. О чем нам говорит эта цена? Как думаете, это большой дом или маленький? Не имею представления. Но если я скажу, что имение на момент сделки стоило 1,6 миллиона долларов [Candace Jackson, «Sold! To the Bidder with Bitcoin».], вы сразу поймете, что это, судя по всему, очень хорошая недвижимость — или, возможно, не очень хорошая, но расположенная в шикарном месте. Для большинства людей на планете 1,6 миллиона долларов что-то означают, а 2739 биткоинов — нет. Это, кстати, подтверждает и тот факт, что в статье Wall Street Journal, в которой газета раструбила о новаторской сделке с недвижимостью, заключенной в биткоинах, в первом абзаце цена указывалась в долларах, и только во втором — в цифровой валюте. Конечно, люди в любой момент могут вычислить стоимость биткоина, точно так же, как они делают, приезжая в другую страну и очень быстро начиная пересчитывать все в местной валюте. Но биткоин постоянно резко скачет. Например, с января 2013 по январь 2014 года стоимость одного биткоина выросла на 5000 процентов [Nathaniel Popper, «Bitcoin Figure Is Accused of Conspiring to Launder Money», New York Times, January 27, 2014.]. Но этот подъем не был стабильным. Биткоин стартовал со стоимости в 15 долларов, вырос в апреле до 230, в июле упал до 70, а затем в ноябре головокружительно взмыл до отметки свыше 1000 долларов [«Bitcoin Under Pressure», Economist, November 30, 2013; and «The Bitcoin Bubble», Economist, November 30, 2013.]. (Вот так в результате и получается, что кто-то покупает пару пицц за деньги, эквивалентные 2,3 миллиона долларов.) В августе 2014 года биткоин упал на 12 % в течение одного-единственного дня. Владелец биткоинового инвестиционного фонда беспомощно развел руками: «Так уж биткоин торгуется, хорошо это или плохо» [Sydney Ember, «Bitcoin’s Price Falls 12 %, to Lowest Value Since May», New York Times, August 18, 2014.]. А теперь давайте взглянем на это с такой точки зрения: если внутренняя покупательная способность доллара колеблется более чем на 3–4 % в год, считается, что ФРС работает из рук вон плохо. А если на 12 % в день?
Вернемся к старым «добрым» друзьям финансов — эйфории и панике. Для большинства людей привлекательность биткоина в первую очередь обусловлена стабильным ростом его стоимости. А если вы покупаете актив прежде всего в надежде, что его стоимость возрастет, значит, вы спекулируете. А если вы спекулируете на активе, который не имеет базовой ценности (прибыль, арендная плата, какой-либо другой поток доходов), ждите пузыря. Теория «большого дурака» — согласно которой спекулировать можно даже при полном соответствии рыночной цены ценной бумаги ее реальной стоимости, так как на рынке всегда найдутся дураки — лежала в основе всех финансовых пузырей в истории человеческой цивилизации. Это, в частности, означает, что если люди готовы покупать биткоины при растущей стоимости, то нет никаких оснований полагать, что они не начнут избавляться от них, когда процесс пойдет в обратном направлении. Биткоин, равно как евро, доллар и иена, не имеет внутренней стоимости. Но он отличается от этих валют тем, что ни одно правительство и ни один центральный банк в мире не несет ответственности за сохранение его стоимости, и ни одно государство не обязано принимать его в качестве законного платежного средства. Как пишет Economist, «все деньги подразумевают некоторую степень консенсуальной иллюзии, но биткоин, виртуальная денежная система, подразумевает ее больше других» [«Bitcoin Under Pressure», Economist.].
Даже если этот пузырь не лопнет, весь смысл меры стоимости в ее предсказуемой покупательной способности, особенно в долгосрочной перспективе. Доллар считается эффективной формой денег не только потому, что вы можете в любой момент купить на него чашку кофе, но и потому, что вы можете приобрести дом в тридцатилетний ипотечный кредит. И все по той причине, что и вы, и банк в общем представляете, сколько будет стоить доллар через тридцать лет. Конечно, будущая стоимость доллара не предсказуема стопроцентно, но его покупательная способность несравненно стабильнее, чем у биткоина. Сторонники биткоина радуются, когда он укрепляется относительно доллара и, следовательно, относительно большинства товаров и услуг. А кому же не понравится, если на тридцать биткоинов, которые вы оторвали у какого-то хипстера в магазине велосипедов, теперь можно купить в семь раз больше марихуаны, чем в прошлом году? (О наркотиках я упомянул неслучайно, что вскоре проиллюстрирую.) Но валюта с такими невероятными колебаниями стоимости совершенно не годится для долгосрочных сделок. Представьте себе финансовые риски ипотеки или любого другого денежного договора, предполагающего фиксированные будущие платежи, по которому вам в итоге придется заплатить в реальном выражении в десять, двадцать, а то и пятьдесят раз больше, чем вы ожидали. А если биткоин, напротив, резко упадет в цене, серьезно пострадаете не вы, а принимающая сторона потока платежей.
Возьмем такой пример: даже Фонд биткоина (Bitcoin Foundation), в сущности, платит своим сотрудникам не в биткоинах. Эта организация указывает зарплаты в долларах, а затем расплачивается в биткоинах по обменному курсу на день выплаты [Timothy B. Lee, «12 Questions about Bitcoin You Were Too Embarrassed to Ask», Washington Post, November 19, 2013.].
По похожим причинам биткоин нельзя считать и эффективным средством накопления (вторая ключевая функция денег). Действительно, количество биткоинов, которые когда-либо будут добыты майнерами, предположительно строго зафиксировано — в отличие от бумажных денег, которые в любой момент может эмитировать центральный банк. Так что о неожиданном вмешательстве в ситуацию чиновников с их печатными станками (или их электронным эквивалентом) здесь речь не идет. Что правда, то правда. Однако, учитывая, что мы не можем даже вычислить автора программы для обмена биткоинами, вполне логично задаться вопросом: а как мы можем быть уверены, что обещанию фиксированного количества стоит доверять? А ведь электронные деньги в потенциале еще менее дефицитны, чем бумажные. Так что если мы намерены внести в колонку преимуществ биткоина «отсутствие государственного контроля», то же самое следует указать и в колонке его недостатков.
Одно из самых существенных ограничений электронных денег (биткоина и его конкурентов) как средства накопления, возможно, и наиболее прозаичное: такие деньги легко потерять, и их запросто могут украсть. Каждый биткоин имеет личный ключ — строку чисел, — который хранится в электронном виде в электронном кошельке. Или, как вариант, владелец может просто переписать эти цифры и приклеить бумажку в ящике письменного стола рядом с другими паролями. Ни один из этих способов не кажется надежным. Двое специалистов, исследовавших безопасность программного обеспечения, обнаружили 120 различных видов вредоносных программ, предназначенных для кражи файлов кошельков с биткоинами с персональных компьютеров. Эти эксперты рекомендуют «холодное хранение» в режиме офлайн, нечто сродни хранению «денег в физическом сейфе» [Nicole Perlroth, «To Instill Love of Bitcoin, Backers Work to Make It Safe», New York Times, April 2, 2015.]. В любом случае, если персональный ключ потерян, то и ваши биткоины потеряны навсегда. Вы когда-нибудь забывали или теряли пароль? А теперь представьте, что лихорадочно ищете желтую, некогда приклеенную бумажку, потому что если вы ее не найдете, то останетесь без своих пенсионных сбережений. А может, бумажка была голубая…
Это подходящий момент для небольшого интригующего отклонения от темы, которое я вам обещал. Одним из потенциальных преимуществ электронных денег любого вида считается то, что они могут стать хорошим подспорьем в борьбе с преступностью. Уличная преступность нередко хищная и рациональная, поэтому чем меньше (реальных) бумажников, набитых наличными, тем меньше возможностей. Группа ученых, тесно сотрудничающих с Национальным бюро экономических исследований, задалась вопросом: если наличные мотивируют на преступление, возможно, их отсутствие снизит ее уровень? Судя по результатам одного интересного исследования, проведенного в Миссури, штате, в котором все платежи в рамках программ социального обеспечения (раньше для них использовались наличные) осуществляются через электронную систему с картами, отовариваемыми в розничных магазинах, ответ на этот вопрос должен быть положительным. Переход на цифровые технологии был поэтапным, разные округа совершали его в разное время. В итоге это привело к значительному снижению числа взломов и нападений (к сожалению, на статистику таких преступлений, как изнасилования, проституция или незаконный оборот наркотиков, это не повлияло) [«Less Coin to Purloin», Economist, April 5, 2014.].
Однако не спешите радоваться. Известный американский преступник XIX века Джесси Джеймс говорил, что грабит банки потому, что именно там лежат деньги. Так что в XXI веке он грабил бы что-то другое. В эпоху, когда хакеры могут украсть персональную информацию о восемнадцати миллионах федеральных служащих, наивно считать цифровую валюту защищенной, особенно если ни один институт не несет за это ответственности. В сущности, когда огромную сумму денег крадут с помощью компьютера в гостиной, не отрываясь от просмотра футбольного матча, такое ограбление точно можно считать идеальным. И это уже произошло. В феврале 2014 года крупнейшая биткоин-биржа Mt. Gоx, расположенная в Токио, сообщила, что 744 400 биткоинов пропали без вести, то есть предположительно украдены киберпреступниками [«Mt Gone», Economist, February 25, 2014.], [Ну ладно, поскольку воры так и не были пойманы, мы не знаем, занимались ли они своим темным делом в собственной гостиной, смотря футбол. Но мы точно знаем, что они не вламывались в банк в масках.]. (На то время это была весьма внушительная сумма — эквивалент почти полутора миллиардов долларов.) А примерно через неделю закрылся канадский «биткоин-банк», после того как хакеры украли все биткоины, хранящиеся в его «горячем кошельке» (так называют онлайн-хранилище для биткоинов), и так далее и тому подобное [«Bitconned», Economist, March 5, 2014.]. И потери, связанные с этими киберграбежами, намного больше, чем просто украденные электронным способом деньги. Такие кражи, как правило, ведут к резкому падению стоимости биткоина, вследствие чего убытки распределяются между всеми владельцами этой валюты. Когда Джесси Джеймс уносил доллары из банков, подобного эффекта не было.
И это подводит нас к последней, основной функции денег как средства обращения. В данном качестве биткоин имеет огромную ценность — для некоторых людей. Биткоин в потенциале может играть важную роль в таких странах, как Аргентина и Венесуэла, где отлично знают, что такое гиперинфляция, банковская система постоянно пребывает в состоянии хаоса, а из-за валютного регулирования перемещать деньги в страну и из нее весьма затруднительно. В 2015 году New York Times сообщала: «Аргентина потихоньку приобретает в технологических кругах известность как первое и практически единственное место, где биткоины регулярно используются обычными людьми для реальных коммерческих сделок» [Nathaniel Popper, «Can Bitcoin Conquer Argentina?» New York Times Magazine, April 29, 2015.]. На протяжении всей истории человечества люди, стоило традиционной финансовой системе дать сбой, вспоминали о золоте и драгоценных камнях. Ту же функцию может выполнять и электронное золото.
Следует признать, что цифровые деньги сочетают в себе многие преимущества наличных денег с доступностью и удобством электронных платежных систем. Любой, кто совершает международную покупку с помощью кредитной карты, как правило, платит немалые комиссионные и оставляет за собой след персональной информации. Комиссионные никто не любит. Уникальная технология Bitcoin в потенциале способна значительно снизить стоимость перевода денег по всему миру, в частности для иностранных рабочих, отправляющих денежные переводы на родину. А другим людям очень не хочется оставлять цифровые следы своих финансовых операций. Скажем, если кто-то намерен нелегально купить оружие в Казахстане, не оставляя при этом электронных доказательств для правоохранительных органов, он должен найти способ перемещения чемоданов наличных денег в эту страну. Криптовалюты сочетают в себе относительную анонимность наличных расчетов с удобством безналичных платежей. Иными словами, биткоин позволяет перемещать чемоданы наличных по всему миру в электронном виде, и, следовательно, особенно привлекателен для любителей заключать крупные анонимные сделки.
Я уверен, что немало честных и даже выдающихся людей не хотят, чтобы Служба внутренних доходов, Агентство по борьбе с наркотиками и Федеральное бюро расследований совали свой нос в их дела. Но мне также известно, что много наркоторговцев, налоговых мошенников и торговцев оружием предпочли бы не делиться данными о своих доходах и расходах с вышеупомянутыми службами. С момента создания биткоин стал чрезвычайно привлекательным средством обращения для некоторых крайне подозрительных персонажей. Взять хотя бы Silk Road, первый сайт, на котором можно было легко и безнаказанно покупать и продавать незаконные товары, в основном наркотики, используя биткоин и еще одну новую технологию, Tor, позволяющую участникам размещать сайт на хостинге, не раскрывая его местонахождения [«Bitcoin Buccaneers», Economist, January 17, 2015.]. Одно информационное агентство описало этот сайт, как «Amazon для торговли нелегальными наркотиками» [«Tales from the Crypt», Economist, February 4, 2015.]. ФБР закрыло Silk Road в 2013 году, но лишь после того, как через ресурс были совершены продажи более чем на 1,6 миллиона биткоинов. (Как я уже отмечал, это, по всей вероятности, вам ничего не скажет, так что поясню, что это эквивалентно почти 365 миллионам долларов по нынешнему курсу.)
Еще удивительнее то, что Чарльза Шрема, члена правления Bitcoin Foundation и директора известного сайта, на котором можно купить биткоины за доллары, арестовали в январе 2014 года по подозрению в причастности к деятельности Silk Road. В этих связанных с биткоинами негативных событиях просматривается некоторая ирония. Шрема арестовали в аэропорту Кеннеди. Он направлялся на североамериканскую конференцию, посвященную биткоину [Nathaniel Popper, «Bitcoin Figure Is Accused of Conspiring to Launder Money».]. А ФБР, закрыв Silk Road, конфисковало у компании 144 тысячи биткоинов, в результате чего правительство США стало на тот момент крупнейшим владельцем этой цифровой валюты [Sidel, Casey, and Matthews, «Bitcoin’s Boosters Struggle to Shore Up Confidence»; and Nicole Perlroth, «To Instill Love of Bitcoin, Backers Work to Make It Safe».]. И главное, правоохранительные и регулирующие органы намерены сделать все возможное, чтобы идти в ногу с этой технологией. Как отмечает Бен Бернанке, «трудно стать глобально полезной валютой, если регуляторы неустанно ведут с ней решительную борьбу, поскольку видят в ней в первую очередь инструмент для незаконной деятельности» [Ben Bernanke, interview with author, July 6, 2015.]. Тем не менее стоит ожидать, что если некоторыми основными бенефициарами цифровых денег и впредь будут наркобароны и террористы, их блеск непременно потускнеет, даже для убежденных либертарианцев.
Для большинства из нас главной проблемой новых форм электронных денег является то, что они не слишком хорошо справляются со своим главным предназначением — ролью денег. Как профессор (а я обычно не слишком свирепствую), я ставлю им такие отметки:
Криптовалюты в качестве меры стоимости — 1.
Криптовалюты в качестве средства накопления — 2.
Криптовалюты в качестве средства обращения — 3 для большинства людей; 4+, если вы находитесь в стране, где правительство работает из рук вон плохо; 5+, если вы террорист, торговец оружием, наркотиками или киднеппер.
Но давайте не будем сбрасывать со счетов вместе с не слишком эффективными криптовалютами удивительную технологию, которая сделала их возможными. Биткоин и связанные с ними технологии способны преобразовать способ, которым мы расплачиваемся и перемещаем деньги с места на место, даже если расчеты ведутся в долларах, а не в биткоинах. Традиционно у нас было два основных варианта для любой транзакции, перемещающей символ (знак) стоимости от одной стороны к другой. Самый простой процесс — использование физических денег. Элегантность наличных в том, что когда я отдаю вам доллар, у вас он теперь есть, а у меня его больше нет. Путаницы или споров здесь практически нет и быть не может. Все остальные платежные механизмы традиционно полагаются на посредника, который верифицирует сделку. Если я выписываю чек или использую дебетовую карту, мой банк проверяет, что у меня достаточно средств на счете, а затем перемещает их на счет получателя платежа. Visa, MasterCard, Western Union и PayPal занимаются, по сути, разными вариациями одной и той же основной задачи. Они проверяют, что получатели получают от меня реальные деньги и что я одновременно не трачу их еще в шести других местах. А в случае кредитной карты мне также могут одолжить деньги, которые я расходую. Все эти стороны процесса взимают за посредничество немалую плату, что, конечно, вполне оправданно, учитывая важность электронных платежей в современной экономике.
Так сложилось, что любая электронная форма оплаты без посредников обречена на провал самой природой цифровой информации, а именно возможностью скопировать ее бесконечное число раз. Предположим, у меня есть некий цифровой файл стоимостью 50 долларов. Это, по сути, антипод наличных денег. После того как я отошлю его вам по электронной почте, он у меня все равно останется. На самом деле я могу разослать его всем, кто входит в список моих контактов. И тогда у нас всех будет файл стоимостью 50 долларов. Это явно не годится в качестве платежной системы. Гениальность биткоина заключается в том, что эта децентрализованная одноранговая сеть сама верифицирует транзакцию, — она, а не какой-то посредник, скажем Visa. Как объясняет Франсуа Вельде из Федерального резервного банка Чикаго, «протокол Вitcoin обеспечивает элегантное решение важной проблемы цифровой валюты — то есть как регулировать ее предложение, бороться с подделками и двойными расходами и обеспечить ее безопасную передачу, — не полагаясь при этом на какой-то один орган» [Franсois R. Velde, «Bitcoin: A Primer».]. Эта инновация потенциально способна в корне трансформировать торговлю и потоки капитала, сделав их намного более быстрыми, простыми и дешевыми. А именно в этом и заключается главная задача денег. Даже Economist, чьи редакционные высказывания о криптовалюте нередко включают в себя термины вроде «битмошенничество», сравнивает биткоин с Napster, одноранговым сервисом для обмена музыкальными файлами, который был закрыт за нарушение авторских прав, но которому, тем не менее, удалось в корне преобразовать музыкальную индустрию [«Mining Digital Gold», Economist, April 13, 2013.].
Здесь самое время четко сформулировать одну тему всей главы. Между системами электронных платежей — механизмами для проведения электронных транзакций с использованием традиционных валют — и новой формой цифровых денег существует принципиальная разница. По всем представленным выше причинам вторые натолкнулись на огромные барьеры. А первые, более дешевые и легкие способы ведения торговли с помощью электронных платежей, неизбежно будут развиваться и двигаться вперед — например, M-Pesa, популярная в Кении платежная система, которая позволяет пользователям переводить деньги посредством мобильных телефонов. С помощью телефонов люди могут покупать разные товары и даже снимать наличные в магазинах и ларьках. M-Pesa снижает потребность в наличных деньгах, что минимизирует карманные кражи. Wall Street Journal пишет: «[Такие транзакции] проводятся пастухами из пыльных деревень провинции Рифт-Валли, велорикшами из оживленного порта Момбаса и предпринимателями технологических фирм из вечно стоящего в пробках Найроби» [Matina Stevis and Patrick McGroarty, «Africa’s Top Bankers: Mobile Phones», Wall Street Journal, August 16–17, 2014.]. По результатам одного из исследований, опубликованным Кенийской ассоциацией банкиров, около 60 % кенийцев используют сотовые телефоны для осуществления финансовых операций, в то время как только 30 % граждан страны прибегают к услугам банков и жалкие 8 % пользуются банкоматами [Chad Bray and Reuben Kyama, «Tap to Pay (Not So Much in the U.S.)», New York Times, April 2, 2014.]. Но не стоит упускать из виду одну очень важную деталь: все транзакции проводятся в кенийских шиллингах.
Можно небезосновательно утверждать, что наличные деньги со временем отомрут или как минимум ими будут пользоваться все меньше и меньше, так как мир все активнее будет переходить на кредитные карты, мобильные телефоны и любые другие технологии, упрощающие покупку рогалика. Мы уже были свидетелями перехода авиа- и других компаний исключительно на электронные формы оплаты. Впрочем, лично я думаю, что некоторый спрос на наличные деньги сохранится — из-за их анонимности и простоты использования при заключении мелких сделок. Что ж, время рассудит. (Вот что никак не умещается у меня голове, так это то, что у нас до сих пор ходят одноцентовые монеты, но это уже тема для другой книги.) Здесь самое время остановиться и напомнить себе о том, что миссия денег — улучшить работу остальной части экономики, что бы мы ни использовали в этом качестве: бумажные доллары, биткоины, каменные раи или рыбные консервы. В этом отношении мы можем дать ряд вполне убедительных прогнозов.
Мы всегда будем нуждаться в стабильной мере стоимости, даже если начнем покупать кофе в Starbucks с помощью телепатии. Обеспеченные государством валюты стран с ответственными центральными банками, в частности доллар США, вот уже на протяжении тридцати лет демонстрируют потрясающе последовательную и предсказуемую покупательную способность. И, рискуя подменить Ирвинга Фишера, я намерен заявить, что поддерживаемые государством валюты в скором времени вытеснены не будут. Конечно, характер денег и транзакций будет меняться — но не наша фундаментальная потребность в стабильной мере стоимости.
Заемщики и кредиторы будут всегда. Характер заимствования и кредитования будет развиваться и меняться. Традиционные банковские операции уже частично вытеснены теневым банкингом. Футуристы заявляют, что интернет приведет к активному развитию равноправного кредитования (так называемых социальных ссуд), в рамках которого заемщики и кредиторы будут находить друг друга в сети, минуя посредников. Очень может быть. И все же, надеюсь, история научила нас тому, что любая система кредитования чревата паникой. Возможно, когда-нибудь заемщики и кредиторы, чтобы обсудить и заключить сделку, вообще будут встречаться в открытом космосе, прилетая на место встречи дешевыми коммерческими рейсами на космических кораблях. Это не имеет значения. Если не изменится человеческая природа, всегда будут обстоятельства, при которых кредиторы захотят немедленно вернуть свои деньги, а заемщики не смогут их в данный момент отдать. Космические путешествия тут ничем не помогут. Здесь понадобится Джимми Стюарт, который отдаст накопленные на медовый месяц наличные сбережения и успокоит запаниковавших вкладчиков. Иными словами, такая ситуация обязательно требует наличия кредитора последней инстанции.
Глобальная экономика по своей природе склонна к разрушению — посредством природных катастроф, технологических изменений, войн, финансовых паник или любых других явлений, которые могут на нас наслать человек и природа. Одним из проверенных инструментов управления этими разрушениями является понижение или повышение цен заимствования денег, то есть процентных ставок. Не стоит забывать о весьма ироничном факте, связанном с появлением биткоина — его создателя Сатоши Накамото отчасти мотивировали гнев и раздражение, вызванные финансовым кризисом 2008 года. Биткоин должен был стать валютой, способной существовать отдельно от банкиров, политиков и руководителей центральных банков. Джошуа Дэвис резюмирует в New Yorker: «Если бы Накамото управлял миром, он бы просто уволил Бена Бернанке, закрыл Европейский центральный банк и прекратил деятельность Western Union» [Joshua Davis, «The Crypto-Currency».]. И все же именно ФРС сумела наполнить систему новыми деньгами, помешав усугублению и распространению кризиса. А все послекризисное время покупательная способность доллара остается гораздо стабильнее, чем биткоина. Биткоины поступают в экономику согласно указаниям компьютерного алгоритма, а не потому, что она в них остро нуждается, чтобы затормозить экономический спад или поддержать стабильную стоимость товаров и услуг.
Итак, подытоживаем окончательно.
Будут развиваться способы проведения транзакций, а не наша потребность в стабильной мере стоимости.
Характер кредитования и заимствования будет меняться — но не характер финансовых паник и наша потребность в защите от них.
Наша экономика будет развиваться, но все равно будет подвержена экономическим колебаниям, возможно, даже более резким и дестабилизирующим, вследствие того что глобальная экономика становится все более взаимосвязанной.
А какое же учреждение координирует все это? Центральный банк. Люди с огромным восторгом и воодушевлением отзываются об очках Google и беспилотных автомобилях, но если серьезно говорить об инновациях, то одна из самых важных задач, которую нам нужно решить для обеспечения экономического роста и стабильности в XXI веке, состоит в улучшении деятельности центральных банков.
Автор страницы, прочла книгу: Сабина Рамисовна @ramis_ovna