27.07.2022 Обновлено 07.04.2024
Книга "Самый Богатый Человек в Вавилоне" (1926) Глава 8
Глава восьмая. Самый богатый человек в Вавилоне Джордж Самюэль Клейсон / The Richest Man in Babylon George Samuel Clason
Глава 8. Торговец из Вавилона
Азербайджанский Язык << здесь >>
Чем голоднее человек, тем яснее работает его голова и тем острее он ощущает запахи пищи. Именно так, скорее всего, думал Таркад. сын Азура Уже целых два дня он ничего не ел, не считая двух небольших винных ягод, которые он сорвал за стеной чужого сада. Больше он ничего не успел сорвать, потому что выбежала разъяренная женщина и погналась за ним по улице. Ее пронзительные крики продолжали звенеть у него в ушах, когда он уже был на рыночной площади. Эти крики как бы заставили его удержать свои беспокойные руки и не позволили ему украсть что-нибудь из тех соблазнительных фруктов, что лежали в корзинах торговок.
Никогда прежде он не осознавал, как много продуктов привозят на рынки Вавилона и как хорошо они пахнут. Покинув рынок, он отправился на постоялый двор и стал прохаживаться взад и вперед перед входом в столовую. Может быть, здесь он встретит кого-то, кого он знает, у кого мог бы занять хоть одну медную монету, которая, возможно, подарила бы ему улыбку хозяина постоялого двора, а вместе с ней и солидную порцию еды. Он слишком хорошо знал, с какой неприязнью отнесется к нему хозяин, если у него не будет ни одной медной монеты.
Погруженный в свои мысли, он неожиданно лицом к лицу столкнулся с человеком, которого менее всего хотел бы встретить, — с высоким ширококостным человеком по имени Дебасир, торговцем верблюдами. Из всех друзей и прочих людей, у которых он занимал небольшие суммы денег, именно с Дебасиром он чувствовал себя особенно неловко, потому что нарушил свое данное ему обещание: немедленно вернуть долг. Лицо Дебасира оживилось при виде его.
— Ха! А вот и Таркад, как раз тот человек, которого я ищу, чтобы он смог вернуть мне две медные монеты, которые я дал ему в долг месяц тому назад, а также одну серебряную монету, которую я одолжил ему еще раньше. Хорошо, что мы встретились. Мне бы хотелось воспользоваться этими деньгами именно сегодня. Что скажешь на это, дружище? Что скажешь?
Таркад, запинаясь, начал бормотать извинения, при этом лицо его залилось краской стыда. Его желудок был пуст, и у него не было ничего, что могло бы придать ему силы, чтобы начать спорить с искренним и чистосердечным Дебасиром.
— Я виноват, я очень виноват! — тихо бормотал он, — но сегодня у меня нет ни медных, ни серебряных монет, чтобы вернуть долг.
— Тогда достань их, — настаивал Дебасир — Ты, конечно, сможешь достать несколько медных монет и одну серебряную монету, чтобы отплатить за великодушие старого друга твоего отца, который помог тебе, когда ты нуждался?
— Яне могу расплатиться, потому что злая судьба преследует меня.
— Злая судьба! Ты хотел бы обвинить богов в твоей собственной слабости. Злая судьба преследует каждого человска, который больше думает о том, как занять денег, чем о том, как вернуть их обратно. Пойдем со мной, друг, я иду поесть. Я голоден, и пока мы пообедаем, я расскажу тебе одну историю.
Таркада передернуло от жесткой прямоты Дебасира, однако в его словах прозвучало, по крайней мере, приглашение войти в закрытое помещение харчевни. где можно было поесть. Дебасир провел его в дальний угол помещения, где они расположились на небольших ковриках.
Когда Каускор, хозяин заведения. появился перед ними, улыбаясь, Дебасир обратился к нему в своей обычной вольной манере:
— Приветствую тебя, жирная ящерица пустыни, принеси мне ногу козленка, хорошо прожаренную, обильно политую соусом, хлеба и понемногу всех овощей, потому что я голоден и хочу как следует поесть. Не забудь и моего друга, сидящего здесь. Принеси ему кувшин с водой. И сначала охлади его, ведь сегодня жаркий день.
У Таркада упало сердце. Он должен сидеть здесь и пить воду, наблюдая, как этот человек будет жадно поглощать целую ногу козленка.
Он ничего не сказал. Он просто не нашелся что сказать. Дебасир, однако, был из тех людей, которые никогда не знают, что такое тишина. Улыбаясь и приветливо помахивая рукой другим посетителям, он продолжал
— Я слышал от одного путешественника, только что вернувшегося из Урфы, о некоем богатом человеке, у которого есть необычный кусок камня. Этот камень режется на такие тонкие пластины, что сквозь них можно видеть все. Он вставил такую пластину в окно своего дома, чтобы защититься от дождей. Этот камень желтого цвета. И по рассказам путешественника, если смотреть сквозь него, то весь внешний мир кажется странным, необычным и непохожим на реальный. Что ты скажешь на это, Таркад? Как ты думаешь, может ли человек видеть весь мир в другом свете, чем он есть на самом деле?
— Я полагаю, что да, — ответил Таркад, намного больше интересуясь жирной ногой козленка, лежащей перед Дебасиром.
— Да, я тоже думаю, что это так, потому что я сам видел мир совершенно в другом свете, по сравнению с тем. каков он в реальной действительности, и история, которую я собираюсь рассказать, повествует о том, как я пришел к тому, что снова стал видеть мир в его истинном свете.
— Дебасир будет рассказывать историю, — шепнул один из обедающих своему соседу и подтащил свой коврик поближе. Другие обедающие тоже подошли поближе со своей едой и расположились полукругом. С громким хрустом, который так раздражал слух Таркадлд, они расправлялись со своими мясными костями. Один Таркад сидел без еды. Дебасир не только не предложил разделить с ним его трапезу, но даже не сделал никакого разрешающего знака, когда маленький кусочек жесткого хлеба отломился и упал на пол.
— История, которую я собираюсь рассказать, — начал Дебасир, сделав паузу, чтобы откусить большой кусок от ноги козленка, — относится к временам моей прежней жизни и повествует о том, как я стал торговцем верблюдами. Кто-нибудь из вас знает, что я когда-то был рабом в Сирии?
Приглушенный шепот удивления прошел по рядам слушателей. Дебасир воспринял это с удовольствием.
— Когда я был молодым человеком. — продолжал Дебасир, завершая еще одну серьезную атаку на ногу козленка, — я учился ремеслу своего отца — шорному делу. Я работал с ним в его шорной мастерской, женился. Но, будучи молодым и не очень опытным человеком, зарабатывал немного, столько, что хватало только на то, чтобы обеспечить своей великолепной жене весьма скромную жизнь. Я страстно хотел иметь хорошие вещи. которые, однако, не мог себе позволить. Вскоре я обнаружил, что владельцы мастерских доверяют мне и разрешают платить позднее, если я не могу заплатить вовремя.
Молодой и неопытный, я не знал, что тот, кто тратит больше, чем зарабатывает, посеет ветер излишнего потворства своим желаниям. в результате чего он наверняка пожнет бурю бед н унижений. Итак, я потворствовал своим прихотям и пристрастиям к изысканным одеждам и накупал предметы роскоши для своей доброй жены и нашего дома, выходя за пределы своих средств.
Я расплачивался, когда мог, н какое-то время все шло хорошо. Однако со временем я обнаружил, что моего заработка не хватает одновременно и на жизнь и на оплату долгов Кредиторы начали преследовать меня и требовать, чтобы я оплатил свон расточительные покупки, и моя жизнь стала несчастной. Я брал взаймы у своих друзей, но и им тоже не мог вернуть долг. События развивались от плохого к еще более худшему. Моя жена вернулась жить к своему отцу. а я решил покинуть Вавилон и поискать другой город, где молодой человек мог бы найти для себя лучшие возможности.
Два года я вел беспокойную и безуспешную жизнь, работая на караванных торговцев. Затем я связался с шайкой благовидных, на первый взгляд, грабителей. которые рыскали по пустыне в поисках безоружных караванов. Занимаясь такими делами, я стал просто недостойным называться сыном собственного отца, но я видел мир совсем в другом свете, я как бы смотрел на мир сквозь тот цветной прозрачный камень и был не в состоянии осознать, до какой степени деградации я докатился.
Наш первый рейс был удачным. Мы захватили богатую добычу золота, шелков и ценных товаров. Это награбленное добро мы отправили в Гинир и там безрассудно промотали.
Второй раз был для нас не таким удачным. Как только мы захватили свою добычу, нас самих атаковали копьеносцы местного властителя, которому караваны платили за их защиту Два наших вожака были убиты, а остальных отправили в Дамаск, где с нас сняли нашу одежду и продали как рабов.
Меня купил за две серебряные монеты властитель Сирийской пустыни. Со своими стриженными волосами и в изношенной набедренной повязке я мало чем отличался от других рабов Будучи молодым и отчаянно беспечным человеком, я воспринимал все происходящее только как приключение, однако до тех пор, пока мой хозяин не вывел меня перед своими четырьмя женами и сказал им, что они могут обращаться со мной, как с евнухом.
Тут я действительно осознал всю безнадежность своего положения. Эти люди пустыни были свирепыми и воинственными. Я был подданным, целиком зависящим от их воли, без оружия и без средств для побега.
Со страхом я наблюдал, как эти четыре женщины осматривали меня. Я удивился бы, если бы заметил сострадание с их стороны. Сира, первая жена, была старше других. Ее лицо выражало полное безразличие, когда она смотрела на меня. Я отошел от нее, несколько успокоившись. Следующая жена была красива и высокомерна, она смотрела на меня с таким равнодушием, как будто я был земляным червем. Две более молодые женщины хихикали, будто это было увлекательной шуткой.
Мне казалось, что я целую вечность стою в ожидании их приговора. По-видимому, каждая из женщин хотела, чтобы решение принимали другие. В конце концов, Сира отчетливо произнесла холодным голосом:
— Евнухов у нас много, а проводников верблюдов всего несколько и все они никуда не годятся. Как раз сегодня я должна навестить свою больную мать, лежащую в лихорадке, и нет ни одного раба, которому я могла бы доверить вести моего верблюда Спроси этого раба, сумеет ли он вести верблюда.
Вслед за этим мой хозяин спросил меня:
— Умеешь ли ты обращаться с верблюдами?
Стремясь скрыть свое нетерпение, я ответил, что умею опускать их на колени, умею нагружать их, могу вести их на дальние расстояния без отдыха В случае необходимости, я могу починить их сбрую.
— Раб говорит довольно уверенно, — заметил мой хозяин. — Если ты хочешь, Сира, сделай этого человека свонм проводником верблюда.
Итак, я был передан Сире и в тот же день повел ее верблюда в длительное путешествие к ее больной матери. Я воспользовался возможностью и поблагодарил Сиру за се заступничество, а также рассказал ей, что я раб не по рождению, а что я сын свободного человека, уважаемого мастера-шорника из Вавилона Я рассказал ей также значительную часть своей истории Ее комментарии расстроили меня, и впоследствии я много размышлял над тем, что она сказала.
— Как ты можешь называть себя свободным человеком, если твое безволие н твои слабости довели тебя до такого состояния? Если у человека душа раба, разве он не станет рабом независимо от того, кто он по рождению, подобно тому, как вода всегда ищет свой уровень? Если у человека душа свободного человека, то разве он не станет уважаемым и благородным человеком в своем собственном городе, несмотря на все свои несчастья?
Больше года я был рабом и жил с рабами, но так и не смог стать одним из них. Однажды Сира спросила меня:
— Вечером, когда другие рабы собираются вместе ин веселятся в обществе друг друга, почему ты сидишь один в своем жилище?
Я ей ответил, что размышляю над тем, что она мне сказала. Я сам себе задаю вопрос, действительно ли у меня душа раба. Я не могу присоединиться к остальным и поэтому сижу один.
— Я тоже должна сидеть отдельно, — доверительно сказала она. — У меня было большое приданое, и мой муж женился на мне из-за этого. Однако он не испытывает ко мне желания. Ведь каждая женщина хочет быть желанной. По этой причине н еще потому, что я бездетна и у меня нет ни сына, ни дочери, я должна сидеть отдельно. Будь я мужчиной, я бы скорее умерла, чем быть таким рабом, но обычаи нашего рода превращают женщин в рабов.
— Что ты думаешь обо мне? — спросил я ее внезапно. — У меня душа свободного человека или душа раба?
— А у тебя есть желание расплатиться по тем долгам, которые ты наделал в Вавилоне? — ответила она вопросом на вопрос.
— Да, у меня есть такое желание, но я не вижу способа, как это сделать.
— Если ты с довольным видом смотрел, как проходят годы, и не делал никаких усилий, чтобы вернуть долги, то тогда у тебя душа ничтожного раба. Иначе говоря, тот, кто не уважает сам себя, не может считаться свободным человеком, и ни один свободный человек не может уважать себя, если он не вернул честные долги.
— Но что могу сделать я. раб из Сирии?
— Ну, оставайся рабом в Сирии, ты — слабак.
— Яне слабак, — с жаром возразил я.
— Тогда докажи это.
— Как?
— Разве твой великий царь не сражался со своими врагами любым способом, каким только может, и с такой силой, на какую только способен? Твои долги — это твои враги. Они прогнали тебя из Вавилона. Ты оставил их одних, и они выросли в слишком большую силу для тебя. Если бы ты сразился с ними как свободный человек, то смог бы победить их и стал бы уважаемым человеком среди жителей города. Но у тебя в душе нет желания сражаться с ними, поэтому, видишь, твое человеческое достоинство попрано так, что ты стал рабом в Сирин.
Я много думал о ее резких обвинениях и подобрал несколько фраз в свою защиту чтобы доказать себе самому, что в душе я не раб, но у меня не было возможности произнести эти слова. Через три дня служанка Сиры пригласила меня к своей госпоже.
— Моя мать опять сильно заболела, — сказала она. — Седлай двух самых лучших верблюдов из стада моего мужа. Привяжи бурдюки с водой и седельные мешки для долгого пути. Служанка даст тебе на кухне продукты.
Я навьючивал верблюдов, очень удивляясь тому большому количеству съестных припасов, которые дала служанка, учитывая, что мать хозяйки жила на расстоянии менее суток пути отсюда. Я вел верблюда моей хозяйки, за ним шел второй верблюд, на котором ехала служанка. Когда мы подъехали к дому матери хозяйки, было уже почти темно. Сира отпустила служанку и сказала мне:
— Дебасир, у тебя душа свободного человека или душа раба?
— Душа свободного человека, — уверенно сказал я.
— Сегодня у тебя есть шанс доказать это. Твой хозяин сильно напьется, его главные помощники тоже в пьяном оцепенении. Бери этих верблюдов и беги. Здесь. в этом мешке, одежда твоего хозяина, чтобы ты мог переодеться. Я скажу. что ты украл верблюдов и убежал, когда я была у своей больной матери.
— У тебя душа царицы, — сказал я ей. — Я бы очень хотел увезти тебя. чтобы ты нашла свое счастье.
— Счастья, — ответила она, — не будет у беглой жены, которая ищет его в дальних странах среди чужих людей. Иди своим собственным путем. и пусть боги пустыни защитят тебя в пути, который далек и может оказаться лишенным пищи или воды.
Мне не нужно было больше никаких уговоров, я тепло поблагодарил ее и ушел в ночь. Я не знал этой чужой страны и имел лишь смутное представление о том. в каком направлении находится Вавилон, но я смело двинулся через пустыню к видневшимся холмам. На одном верблюде я ехал верхом, а другого вел рядом. Я ехал всю ночь и весь следующий день, подгоняемый пониманием того, какая страшная судьба ждет раба, который украл собственность хозяина и отважился сбежать.
В тот же день к вечеру я оказался в труднопроходимой сильно пересеченной местности, необитаемой, как пустыня Острые камни поранили ноги моих усталых верблюдов, и они продвигались вперед медленно и с большим трудом. На всем пути я не встретил ни человека, ни животного, и мне было вполне понятно, почему они держатся в стороне от этой мрачной негостеприимной земли.
Это было одно из тех путешествий, про которое, сколько бы человек не прожил, он будет всегда рассказывать. День за днем мы с трудом брели вперед. Пища и вода кончились. Солнце палило беспощадно. В конце девятого дня этого пути я соскользнул и упал со спины своего верблюда, вполне сознавая, что слишком ослабел, чтобы взобраться на него снова, и что определенно умру, затерянный в этой суровой стране. Я лег. растянувшись. на земле и заснул.
Я проснулся, когда только начало светать. Я сел и посмотрел вокруг Утренний воздух был наполнен прохладой. Мои верблюды лежали обессиленные поодаль. Вокруг меня простиралась безбрежная пустыня, покрытая скалами, песком и засохшим колючим кустарником, никакого признака воды, никакой еды для человека или верблюда.
Может быть, в этой спокойной тишине я и встречу свой конец? Мое сознание было яснее, чем когда-либо прежде. Казалось, что мое тело теперь уже почти не имеет значения. Мои спекшиеся и кровоточащие губы, мой сухой и распухший язык, мой пустой желудок — все это уже не доставляло тех невыносимых мучений, которые я испытывал накануне.
Я видел перед собой весьма непривлекательную перспективу, и в моем сознании вновь возник вопрос: какая душа у меня? Душа раба или душа свободного человека? И со всей ясностью я осознал, что если у меня душа раба, то я должен сдаться, лечь в этой пустыне и умереть, вполне подходящий конец для беглого раба.
Но если у меня душа свободного человека, что тогда? Тогда я должен заставить себя вернуться в Вавилон, вернуть деньги людям, которые доверяли мне, сделать счастливой свою жену, которая преданно любила меня, и принести мир и удовлетворение своим родителям.
— Твои долги — это твои враги, которые выгнали тебя из Вавилона, — сказала Сира. Это, действительно, было так. Почему я отказался не сдавать свои позиции, как и подобает мужчине? Почему я допустил, что моя жена вернулась к своему отцу?
И тогда произошла странная вещь. Я, казалось, увидел весь мир в другом свете, как будто до этого я смотрел на него через цветной прозрачный камень, который вдруг убрали. Я, наконец, увидел истинные ценности в жизни.
Умереть в пустыне! Это не для меня! Обретя новое видение, я сразу понял, что должен делать. Во-первых, я вернусь в Вавилон и встречусь с каждым человеком из тех, у кого я занимал и перед кем у меня остался неоплаченный долг. Я скажу им, что после многих лет странствий и несчастий я вернулся, чтобы расплатиться по своим долгам, и постараюсь сделать это так быстро, как боги мне это позволят. Затем я должен приобрести дом для своей жены и стать уважаемым жителем города, которым мои родители могли бы гордиться.
Мои долги были моими врагами, но люди, у которых я занимал, были моими друзьями, и они доверяли мне и надеялись на меня.
Я поднялся, пошатываясь от слабости. Что такое для меня жажда? Что такое для меня голод? Это всего лишь эпизоды на моем пути в Вавилон. Во мне рождалась душа свободного человека, который возвращается, чтобы победить своих врагов и вознаградить своих друзей. Меня охватила нервная дрожь от моей великой решимости.
Тусклые глаза моих верблюдов сразу прояснились, едва они уловили новые нотки в моем хриплом голосе. С большим трудом после многих попыток они встали на ноги. С достойным сострадания упорством они начали с трудом продвигаться на север, где, как что-то подсказывало мне, и должен был находиться Вавилон.
Мы нашли воду. Мы шли по более плодородной местности, где росли трава и фруктовые деревья. Мы нашли тропу, ведущую в Вавилон, потому что душа свободного человека смотрит на жизнь, как на череду проблем, которые нужно решать и решает их, в то время как душа раба может только плакаться: что я могу сделать, ведь я только раб?
Ну, как ты это понял, Таркад? Разве твой пустой желудок не прояснил как следует твою голову? Ты готов совершить путь, который вернет тебе самоуважение? Ты можешь видеть мир в его истинном свете? У тебя есть желание вернуть свои честные долги, как много бы их не было, и вновь стать уважаемым человеком в Вавилоне?
Слезы выступили на глазах юноши. Он в нетерпении привстал на колени.
— Ты показал мне картину мира, я уже ощущаю, что и во мне рождается душа свободного человека.
— Но как ты жил после твоего возвращения? — с интересом спросил один из слушателей.
— Если решение принято, то может быть найдено и средство, — ответил Дебасир. — Теперь, когда у меня было решение, я отправился искать средство.
Сначала я посетил каждого человека из тех, кому был должен, и попросил их быть снисходительными ко мне и подождать, пока я начну зарабатывать и смогу расплатиться с ними. Большинство встречали меня с радостью. Некоторые из них, правда, осыпали меня бранью, но остальные предлагали помочь мне. Один из них, действительно, оказал мне истинную помощь. Это был Матон, ростовщик. Узнав, что я был в Сирин проводником верблюдов, он направил меня к старому Небатуру, торговцу верблюдами, которому наш добрый царь поручил закупить многие стада крепких верблюдов для великого похода. В работе с ним мои знания верблюдов нашли хорошее применение. Постепенно я смог вернуть каждую медную и каждую серебряную монету. В конце концов, я смог высоко держать свою голову и почувствовать, что стал уважаемым человеком среди людей. Затем Дебасир вернулся к своей трапезе.
— Каускор! Ты, улитка — крикнул он громко, чтобы его услышали на кухне, — еда остыла Принеси мне побольше, только что пожаренного мяса. Принеси также очень большую порцию мяса для Таркада, сына моего старого друга, который голоден и разделит со мной мою трапезу.
Так закончилась история Дебасира, торговца верблюдами из Древнего Вавилона. Он обрел свою собственную душу, когда понял одну великую истину, которую знали и которой придерживались умные люди задолго до его времени.
Эта истина помогала людям всех возрастов преодолеть трудности и добиться успеха, и она будет продолжать делать это для тех людей, у которых хватит мудрости, чтобы понять се магическую силу. Этой истины должен придерживаться любой человек, который читает эти строки.
Если решение принято, то может быть найдено и средство.
Автор страницы, прочла книгу: Сабина Рамисовна @ramis_ovna