09.02.2023 Обновлено 04.04.2024
Книга "Дети Капитана Гранта" Ж.Верн (1867) Часть 3 Глава 14
Часть третья. Глава четырнадцатая. Дети Капитана Гранта Ж.Верн.
Глава 14. СВЯЩЕННАЯ ГОРА
Русский Язык << здесь >>
До вершины горы оставалось еще футов сто. Важно было достичь ее, чтобы скрыться на противоположном склоне от взоров маорийцев. Там они надеялись по какому-нибудь доступному гребню пробраться до одной из ближайших вершин горного лабиринта, столь запутанного, что, пожалуй, только бедный Паганель, будь он здесь, смог бы в нем разобраться.
Угрожающие вопли слышались все ближе, и беглецы, насколько могли, ускоряли шаг. Орда преследователей уже подбегала к подошве горы.
— Смелее! Смелее, друзья! — кричал Гленарван, подбадривая товарищей и подавая пример.
Меньше чем в пять минут беглецы достигли вершины горы. Здесь они огляделись по сторонам, разбираясь в обстановке и выбирая, куда пойти, чтобы сбить со следа маори.
На западе перед глазами беглецов расстилалось среди гор озеро Таупо. На севере поднимались вершины Пиронгии, на юге — огнедышащий кратер Тонгариро. На востоке же взоры упирались в барьер гор, смыкавшихся с Вахити — большой цепью, которая тянется через весь Северный остров, от пролива Кука до Восточного мыса. Итак, надо было спуститься по противоположному склону и углубиться в узкие ущелья, из которых, быть может, даже не было выхода.
Гленарван тревожно оглянулся. Под лучами солнца туман рассеялся, и ему было видно все до мелочей. Ни одно движение дикарей не ускользнуло от его взора.
Когда беглецы карабкались на гору, туземцы были менее чем в пятистах футах от них.
Гленарван понимал, что нельзя останавливаться ни на минуту. Как ни были все утомлены, а приходилось бежать, чтобы не попасть в руки преследователей.
— Будем спускаться! — воскликнул он. — Скорее, пока нам не отрезали путь!
Но когда обессилевшие женщины, собрав всю волю, поднялись на ноги, Мак-Наббс остановил их.
— Это излишне, Гленарван, — сказал он. — Взгляните! И действительно, в поведении маори произошло непонятное изменение. Штурм горы вдруг прекратился, словно был отменен чьим-то властным приказом. Толпа туземцев вдруг остановилась, как морская волна, задержанная высоким утесом.
Все эти жаждавшие крови дикари, столпившись у подошвы горы, вопили, размахивали руками, потрясали ружьями и топорами, но не двигались вперед ни на шаг. Их собаки тоже как будто вросли в землю и бешено лаяли.
Что же произошло? Какая невидимая сила удерживала туземцев? Беглецы глядели, ничего не понимая, боясь, как бы племя Кай-Куму вдруг не сбросило с себя сковавшие его чары.
Вдруг у Джона Манглса вырвался крик. Его товарищи оглянулись. Он указал им рукой на маленькую крепость, высившуюся на горе.
— Да ведь это могила вождя Кара-Тете! — воскликнул Роберт.
— Ты уверен, Роберт? — спросил Гленарван.
— Да, милорд, она самая, я узнаю ее…
Мальчик не ошибался. Футах в пятидесяти над ними, на самой вершине, виднелась свежевыкрашенная ограда. Тут уже и Гленарван узнал склеп новозеландского вождя. Случай привел беглецов на вершину Маунгахауми.
Гленарван и его спутники поднялись к могиле. Широкий вход в склеп был завешен циновками. Гленарван хотел было войти, но вдруг быстро подался назад.
— Там дикарь, — проговорил он.
— Дикарь у этой могилы? — спросил майор.
— Да, Мак-Наббс.
— Что из этого! Войдем.
Гленарван, майор, Роберт и Джон Манглс вошли внутрь. Там действительно сидел маори в длинном плаще из формиума. Тень от ограды мешала разглядеть черты его лица. Казалось, он был очень спокоен и завтракал самым беззаботным образом.
Гленарван собирался заговорить с ним, но туземец, опередив его, любезно сказал на чистейшем английском языке:
— Садитесь, дорогой лорд! Завтрак ждет вас.
То был Паганель. Услышав его голос, все бросились в склеп и стали обнимать бесценного географа. Паганель нашелся! Вот залог спасения всех! Каждому не терпелось расспросить его, узнать, как и почему очутился он на вершине Маунгахауми, но Гленарван пресек одним словом это несвоевременное любопытство.
— Дикари! — напомнил он.
— Дикари! — повторил, пожимая плечами, Паганель. — Вот уж кого я решительно презираю!
— Но разве они не могут…
— Они-то! Эти болваны? Идемте, взгляните на них.
Все вышли вслед за Паганелем. Новозеландцы находились на том же месте, у подошвы горы, и издавали ужасающие вопли.
— Кричите! Завывайте! Надсаживайтесь! — сказал Паганель. — Попробуйте-ка взберитесь на эту гору!
— Но почему же… — начал Гленарван.
— Да потому, что на ней похоронен вождь, потому, что на гору наложено табу!
— Табу!
— Да, друзья мои! И вот почему я сам забрался сюда, как в одно из тех средневековых убежищ, где находили приют гонимые.
— Сам бог хранит нас! — воскликнула леди Элен, воздевая руки к небу.
Действительно, священная власть табу сделала гору недоступной для суеверных дикарей.
Это было еще не полное спасение, но, во всяком случае, благодетельная передышка, которая была так необходима беглецам. Гленарван, охваченный невыразимым волнением, не мог произнести ни слова; майор с довольным видом покачивал головой.
— А теперь, друзья мои, — сказал Паганель, — если эти скоты рассчитывают поупражнять на нас свое терпение, они жестоко ошибаются. Не пройдет и двух дней, как мы будем вне их досягаемости.
— Мы убежим! — сказал Гленарван. — Но как?
— Пока не знаю как, но убежим, — ответил Паганель.
Тут все стали просить географа рассказать о его приключениях. Но странная вещь: на этот раз из разговорчивого ученого пришлось прямо вытягивать каждое слово. Он, так любивший рассказывать, давал на все вопросы лишь какие-то уклончивые ответы.
«Подменили моего Паганеля», — подумал Мак-Наббс.
В самом деле, в достойном ученом произошла какая — то перемена: он усердно кутался в свою огромную шаль из формиума и, казалось, избегал любопытных взглядов. Ни от кого не укрылось, что географ смущался всякий раз, когда заходила речь о нем, но из деликатности все делали вид, что не замечают этого. Впрочем, как только разговор переходил на другой предмет, к Паганелю тотчас же возвращалась его обычная веселость.
Что же до приключений, то вот всё, что географ счел нужным рассказать товарищам, когда все уселись вокруг ограды склепа.
После убийства Кара-Тете Паганель, как и Роберт, воспользовался сумятицей и выбрался из па. Но ему не так посчастливилось, как юному Гранту: он угодил в другое маорийское поселение. Здесь управлял вождь высокого роста, с умным лицом, гораздо более развитой, чем все его воины. Он говорил на правильном английском языке и приветствовал гостя, потершись кончиком носа о его нос.
Сначала Паганель не мог понять, в плену он или нет, но вскоре, видя, что вождь любезно, но неотступно следует за ним по пятам, понял, как обстоит дело.
Этот вождь по имени Хихи, что означает «луч солнца», вовсе не был злым. Видимо, очки и подзорная труба придавали Паганелю особый вес в глазах вождя, и Хихи решил привязать географа к себе не только хорошим обращением, но и крепкими веревками из формиума.
Так продолжалось три долгих дня. На вопрос, хорошо или плохо с ним обращались в это время, географ ответил: «И да и нет», не вдаваясь в подробности. Словом, он был пленником, и положение его только тем выгодно отличалось от положения его несчастных друзей, что ему не предстояла немедленная казнь.
К счастью, однажды ночью он умудрился перегрызть свои веревки и убежать. Издали видел он, как происходило погребение Кара-Тете. Теперь он знал, что на горе Маунгахауми похоронен вождь, и, следовательно, она стала табу. Не желая покидать друзей в плену, Паганель решил там и укрыться. Ему удалось выполнить этот опасный замысел. В прошлую ночь он добрался до могилы Кара-Тете и, «восстанавливая свои силы», ждал, не освободит ли какой-нибудь счастливый случай его друзей.
Таков был рассказ Паганеля. Не умолчал ли он намеренно о чем-нибудь из того, что с ним произошло в плену? Замешательство географа не раз наводило его слушателей на такую мысль. Но как бы то ни было, все единодушно поздравили географа со счастливым избавлением и, покончив с прошлым, занялись настоящим. Положение беглецов все еще было тяжелым. Правда, туземцы не решались взобраться на вершину Маунгахауми, но они рассчитывали, что голод и жажда вновь приведут пленников в их руки. Вопрос был только во времени, а у дикарей терпение долгое.
Гленарван не строил себе иллюзий, но он решил ждать благоприятных обстоятельств, а если придется, то и создать их. Прежде всего он решил досконально осмотреть Маунгахауми, свою импровизированную крепость: не для того, чтобы защищать ее — ведь приступа бояться не приходилось, а для того, чтобы выбраться из нее. Поэтому Гленарван, майор, Джон Манглс, Роберт и Паганель тщательно обследовали гору, изучили направление и крутизну каждой тропки. Гребень длиной в милю, соединявший Маунгахауми с цепью гор Вахити, шел, понижаясь, к равнине. Этот гребень, узкий и извилистый, был единственным доступным путем для бегства. Если бы путешественники под прикрытием ночи пробрались по нему незамеченными, им, быть может, и удалось бы, ускользнув от маорийских воинов, достигнуть ущелий в горах Вахити.
Но эта дорога представляла немало опасностей. В нижней части гребень был досягаем для ружейных выстрелов, а под перекрестным огнем стерегущих внизу туземцев никто не смог бы пробраться.
Когда Гленарван и его друзья отважились ступить на опасный участок гребня, воины приветствовали их градом пуль, которые, правда, не долетели. Ветер донес к ним несколько пыжей. Они были сделаны из обрывков книжных страниц. Паганель, из любопытства, подобрал бумажку и, расправив ее, не без труда разобрал то, что на ней было напечатано.
— Каково! — воскликнул он. — Знаете, друзья мои, чем они набивают свои ружья?
— Не знаем, Паганель, — ответил Гленарван.
— Страницами, вырванными из Библии! Так-то используют они священные стихи! Мне жалко местных миссионеров. Нелегко им будет создать маорийские библиотеки.
— И каким же отрывком из священного писания выпалили в нас туземцы? — спросил Гленарван.
— Это слова всемогущего бога, — ответил Джон Манглс, тоже прочитавший написанное на обгоревшей бумаге и с пылом несокрушимой шотландской веры прибавил: — Он призывает нас уповать на него.
— Прочти, Джон, — попросил Гленарван. Джон прочел стих, оставшийся невредимым:
— «Псалом 90. Ибо уповающий на мя спасется».
— Друзья, — сказал Гленарван, — отнесем эти слова надежды нашим милым отважным спутницам. Они придадут им сил.
И все пошли за ним по крутым тропинкам на вершину горы к могиле вождя. Взбираясь, они с удивлением заметили, что земля у них под ногами подрагивает. Это были не резкие толчки, а постоянная вибрация, как будто дрожали стенки котла, в котором кипит вода. Очевидно, в недрах горы скопилось большое количество паров, образовавшихся там под действием подземного огня.
Это своеобразное явление не могло удивить тех, кто недавно плыл между горячими ключами Уаикато. Им было известно, что центральная область Те-Ика-а-Мауи — район сильной вулканической деятельности. Это настоящее сито, через отверстия которого выбиваются наружу горячие ключи и серные пары.
Паганель, уже раньше наблюдавший гору Маунгахауми, обратил внимание своих спутников на ее вулканическую природу. Географ считал, что в будущем Маунгахауми с ее конической вершиной, как и другие подобные ей горы центральной части острова, превратится в действующий вулкан. Достаточно самого незначительного механического воздействия, и в ее почве из беловатого кремнистого туфа может образоваться кратер.
— Но все же, — заметил Гленарван, — мы здесь не в большей опасности, чем близ парового котла «Дункана». Ведь земная кора, пожалуй, еще покрепче железа.
— Это так, — отозвался майор, — но даже самый лучший паровой котел в конце концов лопается от слишком долгого употребления.
— Я и не собираюсь долго оставаться на этой горе, Мак-Наббс! — возразил Паганель. — Была бы возможность, я тотчас же покинул бы ее.
— Ах, почему эта Маунгахауми не может сама унести нас, раз в ее недрах заключена такая колоссальная механическая сила! — воскликнул Джон Манглс. — Здесь у нас под ногами целые миллионы лошадиных сил, которые пропадают зря. «Дункану» хватило бы тысячной доли этого, чтобы увезти нас на край света!
Напоминание о «Дункане» навеяло Гленарвану самые грустные мысли. Как ни тяжело было его собственное положение, он нередко забывал о нем, горюя об участи своей команды.
В таком раздумье он добрался до вершины Маунгахауми, где его ждали остальные. Леди Элен, завидев мужа, тотчас же пошла ему навстречу.
— Дорогой Эдуард, — сказала она, — что же вы разведали? Надеяться ли нам или страшиться?
— Будем надеяться, дорогая Элен, — ответил Гленарван. — Дикари не посмеют вступить на склоны горы, и у нас будет достаточно времени, чтобы обдумать план бегства.
— Да и сам бог, сударыня, — сказал Джон Манглс, — велит нам надеяться.
И он протянул ей клочок из Библии со священным стихом. Леди Элен и Мери, всегда готовые уверовать в помощь свыше, увидели в этих библейских словах верное предзнаменование спасения.
— А теперь — в склеп! — весело крикнул Паганель. — Ведь это наша крепость, наш замок, наша столовая, наш кабинет. Там никто нам не помешает. Сударыни, разрешите мне оказать вам гостеприимство в этой прелестной обители.
Все последовали за неунывающим Паганелем. Когда дикари увидели, что беглецы снова оскверняют священную могилу, раздались громкие выстрелы и едва ли не более громкие завывания. Но, к счастью, пули не долетали так далеко, как крики: они не пролетели и половину горы, вопли же затихли высоко в небе.
Леди Элен, Мери Грант и их спутники, убедившись, что суеверие маори превосходит даже их злобу, спокойно вошли в склеп.
Могила новозеландского вождя была огорожена частоколом, окрашенным в красную краску. Символические изображения, настоящая татуировка по дереву, свидетельствовали о высоком положении и славных подвигах покойного. На столбах были подвешены амулеты из раковин и обточенных камней. Внутри ограды земля была покрыта ковром зеленых листьев. Посередине возвышался холмик над свежей могилой.
На нем было разложено оружие вождя: заряженные ружья, копье, великолепный топор из зеленого нефрита. Тут же запас пуль и пороха для охоты в «вечной жизни».
— Вот целый арсенал, который мы используем лучше, чем покойный! — сказал Паганель. — Дикари неплохо придумали брать с собой оружие на тот свет!
— Э, да это ружья английского образца! — сказал майор.
— Конечно, — отозвался Гленарван. — А все эта нелепая идея дарить дикарям огнестрельное оружие. Они потом пускают его в ход против завоевателей, и правильно делают. Эти-то ружья пригодятся хоть нам.
— А еще больше, — прибавил Паганель, — пригодятся вода и пища, предназначенные для Кара-Тете.
И в самом деле, родичи и друзья покойного не поскупились: судя по количеству еды, они питали к высоким качествам вождя настоящее почтение. Съестных припасов хватило бы десятку людей на полмесяца, а покойному вождю и на целую вечность. Пища эта была растительная и состояла из корней папоротника, сладких бататов и картофеля, давно уже ввезенного в Новую Зеландию европейцами. Тут же стояли объемистые сосуды с чистой водой, которой новозеландцы запивают еду, и дюжина искусно сплетенных корзин, наполненных плитками какой-то неведомой зеленой смолы. Итак, беглецы были обеспечены пищей и питьем по меньшей мере на несколько дней. Не дожидаясь приглашения, они тут же отведали угощения вождя.
Гленарван отдал все продукты Олбинету. Стюард, взыскательный даже при самых тяжелых обстоятельствах, нашел меню обеда несколько скудным. К тому же он не имел представления о способе приготовления этих кореньев, и у него не было огня.
Но Паганель вывел его из затруднения, посоветовав просто закопать корни папоротника и бататы в землю. В самом деле, температура верхнего слоя почвы была очень высока, и если воткнуть туда термометр, он, наверное, показал бы градусов шестьдесят — шестьдесят пять. Олбинет даже чуть не обварился, ибо когда он стал рыть яму, чтобы положить в нее свои коренья, из земли вырвался столб пара и со свистом взлетел на целых шесть футов.
Стюард в ужасе упал навзничь.
— Заверните кран! — крикнул майор и, подбежав с двумя матросами к яме, засыпал ее валявшимися вблизи кусками пемзы.
Между тем Паганель, с каким-то странным видом наблюдавший все это, бормотал:
— Так… так… А почему бы и нет?
— Вас не обожгло? — спросил майор Олбинета.
— Нет, мистер Мак-Наббс, — ответил стюард, — но я, право, не ожидал…
— … такой удачи! — воскликнул Паганель радостно. — Оказывается, у нас есть не только пища и вода Кара-Тете, но и огонь в земле. Да эта гора — настоящий рай! Я предлагаю основать здесь колонию, распахать поля и жить до конца наших дней. Мы будем робинзонами Маунгахауми! Поистине, я тщетно ищу, чего нам еще не хватает на этой уютной горе!
— Ничего, если только она прочна, — отозвался Джон Манглс.
— Ну! Не со вчерашнего же дня она стоит, — возразил Паганель. — Она уже давно сдерживает подземный огонь и, уж конечно, выдержит еще до нашего ухода.
— Завтрак подан, — объявил Олбинет с таким видом, словно исполнял свои обязанности в Малькольм-Касле.
Усевшись у ограды, беглецы тотчас принялись за еду. Уже который раз за последнее время в самые тяжелые минуты их кормило само провидение!
Съели все, не привередничая, но мнения о съедобном папоротнике все же разделились. Одни находили, что он сладок и приятного вкуса, другим же он казался каким-то слизистым, совершенно безвкусным и удивительно жестким. Зато сладкие бататы, испеченные в горячей земле, оказались превосходными. Паганель заметил, что Кара-Тете недурно устроился.
После завтрака Гленарван предложил немедленно заняться обсуждением плана бегства.
— Уже? — жалобным тоном воскликнул Паганель. — Как, вы собираетесь так скоро покинуть этот чудесный уголок?
— Будь мы в Капуе, господин Паганель, — ответила леди Элен, — нам, как вы знаете, не следовало бы подражать Ганнибалу.
— Сударыня, — ответил географ, — я не позволю себе перечить вам. Приступим к обсуждению, раз вам так угодно.
— Прежде всего, — сказал Гленарван, — я думаю, что мы должны попытаться выбраться отсюда раньше, чем нас принудит к этому голод. Пока у нас есть силы, надо их использовать. Попробуем этой же ночью прорваться в темноте через окружение туземцев в восточные долины.
— Чудесно, если только маори дадут нам пройти! — отозвался Паганель.
— А если нет? — спросил Джон Манглс.
— Тогда мы прибегнем к сильнодействующим средствам, — ответил Паганель.
— Так у вас имеются сильнодействующие средства? — заинтересовался майор.
— В таком количестве, что я даже не знаю, что с ними делать, — заявил географ, не вдаваясь ни в какие объяснения.
Оставалось ждать наступления ночи, чтобы попытаться прорвать цепь туземцев.
Те не двигались с места. Казалось даже, что ряды их еще пополнились запоздавшими товарищами. Горящие костры образовали словно огненный пояс вокруг горы. Когда соседние долины погрузились во тьму, могло показаться, будто подножие Маунгахауми охвачено пожаром, в то время как вершина терялась во мраке. Пленники слышали ропот, крики, шум вражеского бивуака в шестистах футах под ними.
В девять часов, в глубокой темноте Гленарван и Джон Манглс решили пойти на разведку, прежде чем вести своих товарищей по столь опасному пути.
Они стали бесшумно спускаться и минут через десять были уже на узком гребне горы, пересекавшем неприятельскую цепь на высоте пятидесяти футов.
До сих пор все шло хорошо. Лежавшие вокруг костров воины, казалось, не замечали двух беглецов, и они продвинулись еще на несколько шагов дальше. Но вдруг слева и справа грянула ружейная пальба.
— Назад! — сказал Гленарван. — У этих разбойников кошачьи глаза и отменные ружья.
И вместе с Джоном Манглсом он поспешил подняться обратно по крутому склону и вскоре успокоил опасения своих испуганных стрельбой друзей. Шляпа Гленарвана оказалась простреленной в двух местах. Итак, отважиться идти по длинному горному хребту между двумя рядами стрелков было немыслимо.
— До завтра, — сказал Паганель. — И раз мы не сможем обмануть бдительность этих туземцев, так уж разрешите мне угостить их по моему вкусу!
Было довольно холодно. К счастью, в гробнице у Кара-Тете были его лучшие ночные одежды и теплые одеяла из формиума. Беглецы без зазрения совести укутались в них, улеглись внутри ограды склепа и вскоре, охраняемые суеверием туземцев, уже спали спокойным сном на теплой земле, содрогавшейся от клокочущих в глубине газов.
Автор страницы, прочла книгу: Сабина Рамисовна @ramis_ovna