Глава 12, самая короткая и самая последняя (в этой повести!). С одной стороны к платформе неумолимо приближалась электричка, а с другой приближались мы.

Часть 2. Вторая очень страшная история (еще пострашней первой!) ПОКОЙНИК ОЖИВАЕТ И НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ Предисловие, из которого становится ясно, как я дошел до жизни такой (в положительном смысле!)

Глава 1, в которой меня выносят ногами вперед

Глава 2, ГДЕ ВПЕРВЫЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ МУРА — РУКОВОДИТЕЛЬНИЦА «КЛУБА ПОРАЗИТЕЛЬНЫХ ВСТРЕЧ»

Глава 3, В КОТОРОЙ Я СПУСКАЮСЬ НЕ НА ЗЕМЛЮ, НО В ПРЕЗИДИУМ

Глава 4, ИЗ КОТОРОЙ ВСЕ ВЫТЕСНЯЕТ ЛЮБОВЬ

Глава 5, КОТОРАЯ НАЧИНАЕТСЯ «ЗА ЗДРАВИЕ», А КОНЧАЕТСЯ САМИ ЗНАЕТЕ ЧЕМ

Глава 6, ГДЕ МЕНЯ ОБВИНЯЮТ В УБИЙСТВЕ

Глава 7, В КОТОРОЙ Я ОБНАРУЖИВАЮ СОПЕРНИКА

Глава 8, В КОТОРОЙ ВТОРАЯ ОЧЕНЬ СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ СТАНОВИТСЯ ЕЩЕ ПОСТРАШНЕЙ ПЕРВОЙ

Глава 9, В КОТОРОЙ Я ИЗ ОБВИНИТЕЛЯ СТАНОВЛЮСЬ ЗАЩИТНИКОМ

Глава 12, самая короткая и самая последняя (в этой повести!). С одной стороны к платформе неумолимо приближалась электричка, а с другой приближались мы.

«Если бы мы успели, тогда бы все наши родители остались живы в прямом и переносном смысле этого слова! Тогда все мои догадки, находки, сомнения и мучения оказались бы ненапрасными!» С этой мыслью я взбежал на платформу.

Судьбе было угодно, чтобы как раз в этот момент и электричка тоже поравнялась с нею.

— Садитесь! — крикнул Глеб. — А я билеты…

— Не надо! — ответил я.

«Лучше пусть нас всех оштрафуют, но зато родители будут живы-здоровы!» Я успел так подумать, но не успел объяснить это Глебу, потому что он уже ринулся к кассе. Он хотел совершить еще один подвиг: ему нужны были смягчающие вину обстоятельства!

Машинист высунулся из окна и глядел вдоль состава. Никто не вышел, и никто, кроме нас, не собирался садиться. Мужчина в плаще, оказывается, ждал электричку из города и вообще зря торопился.

Проводница последнего вагона помахала зеленой лампочкой: можно было трогаться. С ее точки зрения…

Что было делать? Вскочить в вагон и уехать без Глеба? Покойник вскочил. А все остальные не знали, как поступить. Покойник высовывался и печально глядел на нас всех:

— Разве не ясно? Она сейчас тронется…

А Глеб все еще стоял, пригнувшись, возле окошка кассы.

Двери вздохнули, словно сочувствуя нам, и медленно стали закрываться.

Голова Покойника все еще торчала, и казалось, двери вот-вот зажмут ее с двух сторон.

— В какую-то миллионную долю секунды идея озарила меня.

— Осторожно, ребенок! — заорал я. Я знал, что эти слова — «Осторожно, ребенок!» — всегда очень сильно действуют.

Двери, не успев прихлопнуть Покойника, медленно поехали обратно.

— Где ребенок?! — крикнул злой, испуганный машинист.

— Во-он! — неопределенно ответил я, зная, что время неумолимо работает на нас.

— Да где же?

— Во-он! — Я указал на печальную морду Покойника, который все еще высовывался из тамбура.

— Я думал, он под колесами…

— Большое спасибо! — ответил я машинисту, потому что необходимая нам минута была окончательно выиграна: Глеб бежал от кассы с билетами.

Мы ворвались в вагон! Двери облегченно вздохнули, словно были рады за нас, поехали навстречу друг другу, захлопнулись… И мы наконец-то отправились в город, домой!

Мы успели на последнюю электричку! Наши родители были спасены. Чувство законной гордости переполняло меня.

— Вот… билеты! Купил… — сказал Глеб, садясь рядом со мной.

— Не думаешь ли ты так дешево откупиться? — шепнул я ему.

И сразу же пожалел о своей необдуманной фразе: ведь расследование еще не было закончено. Значит, никакой грубости! Я все должен раскрыть до конца.

Только вежливо, без насилия!

Вагон был пустой… Я пошел в самый конец, сел на лавку и позвал:

— Глеб, если хочешь, подойди, пожалуйста. Если хочешь… Он подошел и снова сел рядом.

— Нет, сядь напротив: я должен видеть твое лицо. Займемся мотивами…

— Какими? — спросил он, вздрогнув. И пересел.

— Мотивами преступления.

— Ты потом все Наташе…

— Ни за что! Никому! Можешь быть абсолютно спокоен. И откровенен, как с родным человеком!

— Нет, пусть она обязательно… Я не хотел, чтоб ее мама… Я по другой причине. — Глеб неожиданно громко, прямо на весь вагон крикнул: — Наташа!..

Она подошла и села возле него.

— Я думал все выяснить тайно, но Глеб хочет, чтоб и ты слышала, знала…

— Что слышала?

Я уже не злился на Глеба: он дал мне возможность рассказать Наташе обо всем, что я выяснил там, в подвале, обо всех своих догадках, находках, открытиях. И я рассказал… Ведь он сам попросил об этом!

— Пойдем дальше, — сказал я. — Итак, мы установили, что Нинель не звонила.

И ехать сюда нам одним не разрешала. А кто же звонил? Не торопись.

Хорошенько подумай!

— Моя двоюродная сестра, — еле слышно признался Глеб.

— Так, так, так… Вот, значит, зачем ты из всех болезней выбрал для Нинель именно ангину: болит горло, голос хриплый и не похож. Понятно, понятно…

Зачем же тебе нужно было, чтоб мы поехали без нее? И чтоб все думали, что Нинель разрешила? Не торопись. Правду, одну только правду! Ничего, кроме правды!..

— Мне мама рассказала про собрание… Там некоторые родители… За то, что Нинель нам самостоятельность… Ну, разрешала одним ездить на стадион и вообще… Говорили, что если она еще…

— Стоп! — крикнул я, потому что испугался, как бы Глеб все до конца не раскрыл, не рассказал сам.

А между тем догадка озарила меня так ярко, как никогда еще раньше не озаряла! И я мог продолжить его рассказ, окончательно доказав, что прозвище свое ношу недаром, не просто так.

— Следите за мной! — торжественно сказал я. — Следствию все абсолютно ясно.

Конечно, я должен во всем сомневаться. Но я не сомневаюсь, что было так…

Именно так! И никак иначе! Ты, Глеб, решил: если Нинель еще раз предоставит нам самостоятельность (да еще какую: разрешит одним ехать за город!), родители добьются, чтобы она ушла из нашего класса. Тем более, что она молода и прелестна, нету опыта и так далее. Пойдем дальше! Все мы слышали, что она звонила. Хоть звонила твоя сестра… А если бы Нинель и доказала, что не звонила, ей все равно сказали бы: «Вы приучали их к самостоятельности — и вот результат!» Знаем мы наших родителей! В общем, твоей целью было всех их разволновать! Так, так, так… Состав преступления налицо! Ты хотел, чтоб мы не успели на электричку, и попросил Племянника запереть нас в подвале. А следующая электричка вот эта. Мы возвращаемся чуть ли не ночью… Родители в панике! Нинель уходит. А к тебе, наоборот, все снова приходит: кружок имени дедушки, уголок имени дедушки… Ты снова выступаешь с воспоминаниями о своем дедушке, опять становишься почетным членом кружка! И вообще самым почетным в классе… И даже во всей нашей школе!

Глеб молчал. Расследование было закончено. И тут уж я позволил себе сказать:

— Это подлость.

Наташа покачала головой.

— Он не так уж и виноват.

— Он?!

— Конечно… Глеб был раньше совсем другим. А потом не смог отказаться от того, к чему мы его приучили. Мы сами! Он любил собак. Но мы заставили его о них позабыть…

— О, как ты добра! — крикнул я.

В пустом вагоне мой голос усилился, и все обернулись. Миронова подняла руку. Но я ей слова не дал.

— Очень страшная история… — тихо, чтоб никто, кроме нас троих, не услышал, сказала Наташа.

— Еще бы: столько часов просидели в подвале!

— Это не так уж страшно.

— Не так уж? А что же страшно?

— Когда начинают ни за что ни про что восхвалять человека!

— А как быть с Нинель? — спросил я. — Вдруг некоторые родители все же поднимут шум: «Предоставила самостоятельность — и вот результат. Приехали ночью!» Мама Покойника, например…

— Возьмем мам и пап на себя, — сказала Наташа. — Объясним, растолкуем! Дети должны отвечать за родителей.

Это была прекрасная мысль. И все-таки я сказал, кивнув на Глеба:

— Расследование закончено, обвинительное заключение есть. По всем законам должен быть суд.

Волнение душило Глеба и чуть было не задушило совсем. Румянец покрыл его лицо, но он уже был не ровный, не бархатный, а нервный, пятнистый. Плечи его судорожно вздрагивали. Предчувствие предсказывало мне, что он вот-вот разревется или, вернее сказать, разрыдается.

— Слезами горю не поможешь, — сказал я. — Так учит народная мудрость.

— Глеб помог нам не слезами, — сказала Наташа. — Он один спустился в подвал к Племяннику, который мог бы… Неужели ты забыл, Алик? Ведь ты же сам это придумал! Как и все остальное…

Наташа посмотрела на меня таким взглядом, о котором я не мог и мечтать! В нем была благодарность. И даже… Но, может быть, это мне показалось.

— Все в твоей власти! — воскликнул я. — Ты хочешь его простить?

— Нет… Я не знаю. Но, по крайней мере, скажу тебе вот что… Если слабый и глупый человек жесток — это противно. Но если умный и смелый жесток — это страшно. Такой человек обязан быть добрым.

«Умный и смелый!» Чтоб услышать от нее эти слова, я был бы готов просидеть в подвале трое суток. Или даже целую учебную четверть!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Судьбе было угодно, чтоб на этом кончилась моя первая детективная повесть.

Но предчувствие подсказывает мне, что не последняя!..

Следующая книга

Все книги

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ

Уникальные посетители

Free Visitor Counters

Карта сайта | Автор страницы: Сабина Рамисовна @ramis_ovna